Имеем ли мы право на восстание. Где найти людей глупее
Во время беспорядков у стен Верховной рады погиб человек. «Боец Национальной гвардии погиб все-таки от попадания осколка боевой гранаты, разорвавшего ему грудную клетку», — написал в своем Фейсбуке помощник главы МВД Украины Антон Геращенко .
Убийца задержан. А в обществе вновь вспыхнула дискуссия о праве народа на восстание.
«У нас сейчас происходит узурпация власти. Таким образом, народ имеет право на восстание», — заявил представитель «Правого сектора» Алексей Бык . Пару месяцев назад о включении в конституцию права на восстание говорил Олег Ляшко .
Практически во всех государствах постсоветского пространства со знанием дела рассуждают о праве народа на восстание. И ссылаются при этом на Всеобщую декларацию прав человека ООН : «Необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения», — сказано в преамбуле этого важного документа.
Особенно часто напирали на собственную легитимность — то есть, на законность государственного переворота, освященного Всеобщей декларацией прав человека, участники Майдана. Видимо, не последнего на Украине.
Блаженнейший кардинал Любомир Гузар в дни острого противостояния в Киеве в прошлом году назвал п раво на восстание законом природы. На мой взгляд, своим авторитетом униат призвал к бунту не только свою паству из Галичины, но и остальных украинцев.
Я попросил разъяснить юридические тонкости реализации этого права доктора юридических наук, профессора МГУ им. М.В. Ломоносова Леонида Головко .
— Я бы не называл ее нормой. «Право на восстание» — это юридический казус, который имеет лишь политическую составляющую. Но, к сожалению, то и дело раздаются голоса, требующие внести соответствующую статью в конституцию той или иной страны. В том числе в нашу, российскую.
Дело в том, что любое право должно предусматривать механизм его реализации. Если вдруг кому-то когда-нибудь хватит ума внести «право на восстание» в Основной закон, то, по логике, Конституционный суд должен будет решать, когда следует устраивать мятеж. Представьте себе такое его решение: «Бунт должен начаться 2 сентября 2015 года, не позднее 10.00».
Очевидная нелепость, не так ли?
— Однако подобные нормы существуют в базовых законах многих стран.
В Декларации независимости США 1776 г. провозглашено: «В случае если какая-нибудь форма государственной власти становится губительной в отношении этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новую государственную власть ». В Декларации прав человека и гражданина 1789 г., которая является частью действующей Конституции Франции 1958 г., утверждается: «Сопротивление угнетению есть следствие, вытекающее из прочих прав человека». В Основном законе ФРГ указано: «Если иные средства не могут быть использованы, все немцы имеют право на сопротивление любому, кто предпринимает попытку устранить этот строй». В несколько иной редакции это право нашло свое отражение в Конституции Литовской Республики 1992 г.: «Народ и каждый гражданин вправе оказывать противодействие любому, кто насильственным путем посягает на независимость, территориальную целостность, конституционный строй Литовского государства». |
— Все верно. Но, заметьте, «право на восстание» ни в США, ни во Франции за более чем два века ни разу не было реализовано. И, уверяю вас, никогда реализовано не будет. Как и в Германии или Литве.
Если внимательно почитать , легко заметить, что львиная доля текста состоит из перечисления причин, по которым бывшая колония объявила о собственном суверенитете. То есть, отцы-основатели осознавали, что нарушили закон, оказывая сопротивление метрополии, и ощущали себя сепаратистами. Им требовалась новая легитимность, обоснование силового противостояния при отделении.
Спустя 15 лет легитимность понадобилось и французским революционерам, которые при отстранении от власти короля тоже нарушили существовавший в то время закон.
Фактически, «право на восстание» — это, если можно так выразиться, одноразовый акт, обосновывающий возникновение нового государства, пусть даже в старых границах. В будущем это самое новое государство никогда не предоставляло право на бунт собственному населению, иначе оно просто перестало бы существовать. В США, например, была кровопролитная гражданская война, а также несколько локальных мятежей, и каждый из них был подавлен с той или иной степенью жестокости.
В этом смысле весьма показательна украинская ситуация. Многие горячие головы в дни Майдана обосновывали сопротивление властям «правом на восстание», и слова Любомира Гузара пришлись весьма кстати. Иначе им сложно было даже самим себе объяснить их стремление отстранить от власти законно избранного президента.
Но как только власть оказалась у победителей «революции достоинства», остальным в «праве на восстание» — в реализации того самого закона природы, которым, казалось бы, только что пользовался центр, было тут же отказано. Новая власть жестоко подавила сопротивление в Харькове, Одессе и других городах Новороссии, а на подавление Донбасса даже бросила армию.
Словом, я категорически против включения «права на восстание» в российскую конституцию. Основной закон — очень сложный юридический документ, перегружать его нормами, не имеющими механизмов реализации, не нужно. Другие государства могут поступать, как хотят.
— Но ведь в подготовке Декларации участвовали авторитетнейшие юристы того времени. Как они могли вставить в этот важнейший документ тезис, лишенный юридического смысла?
— Действительно, в редколлегию входили очень влиятельные персоны, в первую очередь жена президента США Элеонор Рузвельт и видный французский юрист, будущий первый председатель Европейского суда по правам человека Рене Кассен. Тем более мне трудно понять, как спорный абзац оказался в преамбуле Декларации прав человека. По сути дела, в ней заложена мина замедленного действия, которая может в любой момент взорвать то или иное государство, если в нем слабы главные институты — исполнительная власть, законодательная или судебная.
— А может быть, американцы еще в конце сороковых предусмотрели для себя возможность инициировать цветные революции в нелояльных странах?
— Такая мысль, конечно, приходит в голову. Но я не думаю, что они были настолько коварны и прозорливы. Скорее, это просто дань традиции — включать в Основной закон красиво звучащую фразу. Использовать «право на восстание» из Всеобщей декларации прав человека ООН для обоснования свержения неугодных режимов стали сравнительно недавно.
Время показало, что эта норма не работает и никогда работать не будет. Значит, она должна быть исключена.
пРХВМЙЛПЧБОП 15.01.2007 БЧФПТПН уЕТЗЕК ъБКЛПЧ
оБТХЫЕОЙЕ РТБЧ ЗТБЦДБО тПУУЙЙ УП УФПТПОЩ ЧМБУФЕК РТЙПВТЕМП ОБУФПМШЛП НБУУПЧЩК Й ИПТПЫП ПТЗБОЙЪПЧБООЩК ИБТБЛФЕТ, ЮФП УФБОПЧЙФУС ОЕПВИПДЙНЩН РТЙОСФЙЕ ОЕПФМПЦОЩИ НЕТ РП ЧПУУФБОПЧМЕОЙА ЬФЙИ РТБЧ ЧП ЧУЕН ЙИ ПВЯЕНЕ. рТЙ ЬФПН ЧБЦОП ХЮЙФЩЧБФШ, ЮФП ЬФП ОЕЧПЪНПЦОП УДЕМБФШ ОЙ РТЙ РПНПЭЙ ТПУУЙКУЛПК РТБЧППИТБОЙФЕМШОПК УЙУФЕНЩ, ЧЛМАЮБС УХДЩ, РПУЛПМШЛХ ПОЙ УБНЙ СЧМСАФУС ЙУФПЮОЙЛПН ОБТХЫЕОЙС ЬФЙИ РТБЧ, ОЙ У РПНПЭША РТЕДУФБЧЙФЕМШОПК ЧМБУФЙ, РПУЛПМШЛХ ЙУРПМОЙФЕМШОБС ЧМБУФШ ЙЪЧТБФЙМБ УЙУФЕНХ ЧЩВПТПЧ Й Ч ОБТХЫЕОЙЕ уФ. 10 лПОУФЙФХГЙЙ :
«зПУХДБТУФЧЕООБС ЧМБУФШ Ч тПУУЙКУЛПК жЕДЕТБГЙЙ ПУХЭЕУФЧМСЕФУС ОБ ПУОПЧЕ ТБЪДЕМЕОЙС ОБ ЪБЛПОПДБФЕМШОХА, ЙУРПМОЙФЕМШОХА Й УХДЕВОХА. пТЗБОЩ ЪБЛПОПДБФЕМШОПК, ЙУРПМОЙФЕМШОПК Й УХДЕВОПК ЧМБУФЙ УБНПУФПСФЕМШОЩ »
РПДЮЙОЙМБ УЕВЕ ОЕ ФПМШЛП УХДЕВОХА, ОП Й РТЕДУФБЧЙФЕМШОХА ЧМБУФШ. оБРТЙНЕТ, «еДЙОБС тПУУЙС» ЛБЛ РБТФЙС ЧМБУФЙ (Ф.Е. ЙУРПМОЙФЕМШОПК ЧМБУФЙ) УПЪДБОБ ЛБЛ НЕИБОЙЪН РПДЮЙОЕОЙС РТЕДУФБЧЙФЕМШОПК ЧМБУФЙ ЙУРПМОЙФЕМШОПК.
ч ТПУУЙКУЛПН ЪБЛПОПДБФЕМШУФЧЕ РТЕДХУНПФТЕО МЙЫШ ПДЙО НЕИБОЙЪН ЧПУУФБОПЧМЕОЙС РТБЧ РТЙ ДБООЩИ ХУМПЧЙСИ. ьФП ЧПУУФБОЙЕ. дМС НОПЗЙИ ЙОЖПТНБГЙС П ФПН, ЮФП ТПУУЙКУЛЙН ЪБЛПОПДБФЕМШУФЧПН РТЕДХУНПФТЕОП РТБЧП ОБ ЧПУУФБОЙЕ , СЧМСЕФУС РПМОПК ОЕПЦЙДБООПУФША, РПЬФПНХ РТЙЧЕДХ АТЙДЙЮЕУЛПЕ ПВПУОПЧБОЙЕ ЬФПЗП ЖБЛФБ. ч УППФЧЕФУФЧЙЕ Р. 4 УФ. 15 лПОУФЙФХГЙЙ :
ч РТЕБНВХМЕ чУЕПВЭЕК ДЕЛМБТБГЙЙ РТБЧ ЮЕМПЧЕЛБ , СЧМСАЭЕКУС УПУФБЧОПК ЮБУФША ТПУУЙКУЛПК РТБЧПЧПК УЙУФЕНЩ, ЪБРЙУБОП:
« РТЙОЙНБС ЧП ЧОЙНБОЙЕ, ЮФП ОЕПВИПДЙНП, ЮФПВЩ РТБЧБ ЮЕМПЧЕЛБ ПИТБОСМЙУШ ЧМБУФША ЪБЛПОБ Ч ГЕМСИ ПВЕУРЕЮЕОЙС ФПЗП, ЮФПВЩ ЮЕМПЧЕЛ ОЕ ВЩМ ЧЩОХЦДЕО РТЙВЕЗБФШ, Ч ЛБЮЕУФЧЕ РПУМЕДОЕЗП УТЕДУФЧБ, Л ЧПУУФБОЙА РТПФЙЧ ФЙТБОЙЙ Й ХЗОЕФЕОЙС ».
фЕН УБНЩН ТПУУЙКУЛЙН ЪБЛПОПДБФЕМШУФЧПН РТЙЪОБЕФУС ЛБЛ РТБЧП ОБ ЧПУУФБОЙЕ, ФБЛ Й ЧЩОХЦДЕООПУФШ Й ОЕПВИПДЙНПУФШ ЧПУУФБОЙС ЛБЛ РПУМЕДОЕЗП УТЕДУФЧБ ЪБЭЙФЩ ТПУУЙКУЛЙНЙ ЗТБЦДБОБНЙ УЧПЙИ РТБЧ . чБЦОП ПФНЕФЙФШ НПНЕОФ, ЮФП ТПУУЙКУЛЙН ЪБЛПОПДБФЕМШУФЧПН ОЕ ТЕЗМБНЕОФЙТХЕФУС ТБЪНЕТ ФЕТТЙФПТЙЙ, ОБ ЛПФПТПК РТПЙУИПДЙФ ЧПУУФБОЙЕ, Ф.Е. РТБЧП ОБ ЧПУУФБОЙЕ НПЦЕФ ВЩФШ ТЕБМЙЪПЧБОП ЛБЛ Ч НБУЫФБВЕ тПУУЙЙ, ФБЛ Й Ч НБУЫФБВЕ УЕМБ ЙМЙ ЗПТПДБ. оБМЙЮЙЕ ДБООПЗП РТБЧБ ОЕ РТПФЙЧПТЕЮЙФ лПОУФЙФХГЙЙ, Ф.Л. УРЙУПЛ РЕТЕЮЙУМЕООЩИ Ч ОЕК РТБЧ ОЕ СЧМСЕФУС ЙУЮЕТРЩЧБАЭЙН.
ю.1 УФ. 55 лПОУФЙФХГЙЙ :
чБЦОП ХЮЕУФШ ФПФ НПНЕОФ, ЮФП ЗТБЦДБОБН тПУУЙЙ, ТЕБМЙЪХАЭЙН УЧПЕ РТБЧП ОБ ЧПУУФБОЙЕ, ОЕ НПЦЕФ ЙОЛТЙНЙОЙТПЧБФШУС УФ. 279 хЗПМПЧОПЗП лПДЕЛУБ тж «чППТХЦЕООЩК НСФЕЦ »:
«пТЗБОЙЪБГЙС ЧППТХЦЕООПЗП НСФЕЦБ МЙВП БЛФЙЧОПЕ ХЮБУФЙЕ Ч ОЕН Ч ГЕМСИ УЧЕТЦЕОЙС ЙМЙ ОБУЙМШУФЧЕООПЗП ЙЪНЕОЕОЙС ЛПОУФЙФХГЙПООПЗП УФТПС тПУУЙКУЛПК жЕДЕТБГЙЙ МЙВП ОБТХЫЕОЙС ФЕТТЙФПТЙБМШОПК ГЕМПУФОПУФЙ тПУУЙКУЛПК жЕДЕТБГЙЙ »,
РПУЛПМШЛХ РТБЧП ОБ ЧПУУФБОЙЕ ТЕБМЙЪХЕФУС ОЕ Ч ГЕМСИ УЧЕТЦЕОЙС ЙМЙ ОБУЙМШУФЧЕООПЗП ЙЪНЕОЕОЙС ЛПОУФЙФХГЙПООПЗП УФТПС, Б, ОБПВПТПФ, Ч ГЕМСИ ЕЗП УПИТБОЕОЙС.
вПМЕЕ ФПЗП, РТСНПК ПВСЪБООПУФША ЧУЕИ ЗПУХДБТУФЧЕООЩИ Й НХОЙГЙРБМШОЩИ ПТЗБОПЧ, ЧЛМАЮБС УЙМПЧЩЕ УФТХЛФХТЩ, ФЙРБ нчд Й жув, СЧМСЕФУС ЧПУУФБОПЧМЕОЙЕ ЪБЛПООПУФЙ. чЛМАЮБС ОЕРПУТЕДУФЧЕООПЕ ХЮБУФЙЕ Ч ЧПУУФБОЙЙ, ЕУМЙ ЬФП ЧПУУФБОЙЕ ОБРТБЧМЕОП ОБ ЧПУУФБОПЧМЕОЙЕ ЛПОУФЙФХГЙПООПЗП УФТПС.
чБЦОП РПОСФШ Й РТЙЮЙОЩ, РПЮЕНХ ЧПУУФБОЙЕ НПЦЕФ СЧМСФШУС РПУМЕДОЙН УТЕДУФЧПН ЪБЭЙФЩ ТПУУЙКУЛЙНЙ ЗТБЦДБОБНЙ УЧПЙИ РТБЧ. чЕДШ ЧПУУФБОЙЕ ЬЖЖЕЛФОПЕ, ОП ОЕ ЬЖЖЕЛФЙЧОПЕ УТЕДУФЧП. йЪ-ЪБ ИПТПЫП ЙЪЧЕУФОПЗП ЪБЛПОБ РТЙ МАВПК УНЕОЕ ЧМБУФЙ ЕЕ ЪБИЧБФЩЧБАФ РТПИПДЙНГЩ. лБЦЕФУС, ЗПТБЪДП ЧЩЗПДОЕК ПФЧПЕЧЩЧБФШ РТБЧБ РПУФЕРЕООП, ЬЧПМАГЙПООЩН РХФЕН.
рТЙЧЕДХ РТЙНЕТЩ, ЛБЛ ЬФП НПЦОП ДЕМБФШ, ЙЪ РТБЛФЙЛЙ уыб, ИПФС Й ОЕ УЮЙФБА ЙИ ПВТБЪГПН ДЕНПЛТБФЙЙ. х БНЕТЙЛБОГЕЧ ВЩМЙ РТПВМЕНЩ У ВЕУРТЕДЕМПН РПМЙГЙЙ. рТЙ УПЧЕТЫЕОЙЙ ОЕЪБЛПООЩИ ДЕКУФЧЙК РПМЙГЕКУЛЙЕ ОЕ РТЕДЯСЧМСМЙ УЧПЙ ХДПУФПЧЕТЕОЙС, ЮФПВЩ ЗТБЦДБОЕ ОЕ НПЗМЙ ХЪОБФШ, ЛФП ПОЙ. фПЗДБ БНЕТЙЛБОГЩ ЪБУФБЧЙМЙ ЙИ ОПУЙФШ УЧПЙ ХДПУФПЧЕТЕОЙС ОБ ЗТХДЙ Ч ЧЙДЕ ВМСИ. ъБЮЙФЩЧБОЙЕ РТБЧ РТЙ БТЕУФБИ ЧПЧУЕ ОЕ ЛБЛПК-ФП БНЕТЙЛБОУЛЙК РТЙЛПМ, ЛБЛ НОПЗЙЕ УЮЙФБАФ. рПМЙГЕКУЛЙЕ УЙУФЕНБФЙЮЕУЛЙ ОБТХЫБМЙ РТБЧБ БТЕУФПЧБООЩИ, РПЬФПНХ ЙИ ЪБУФБЧЙМЙ ЪБЮЙФЩЧБФШ РТБЧБ РТЙ БТЕУФЕ. оЕ УФПМШЛП ДМС ФПЗП, ЮФПВЩ БТЕУФПЧБООЩЕ ЪОБМЙ УЧПЙ РТБЧБ, УЛПМШЛП ДМС ФПЗП, ЮФПВЩ ЬФЙ РТБЧБ ЪБРПНОЙМБ РПМЙГЙС. бНЕТЙЛБОУЛЙЕ УХДЩ РТЙЪОБАФ ОЕЪБЛПООЩНЙ БТЕУФЩ, ЛПФПТЩЕ УДЕМБОЩ У ОБТХЫЕОЙЕН ЪБЛПОПДБФЕМШУФЧБ, УП ЧУЕНЙ ЧЩФЕЛБАЭЙНЙ ПФУАДБ РПУМЕДУФЧЙСНЙ.
чУЕ ЬФП БЛФХБМШОП Й ДМС тПУУЙЙ. чУРПНОЙФЕ, ЛБЛ НЙМЙГЙС ЪБДЕТЦЙЧБЕФ МАДЕК, ОЕ ПВЯСУОСС РТЙЮЙО Й ОЕ РТЕДЯСЧМСС ХДПУФПЧЕТЕОЙК. еУМЙ ЧУЕ ЬФЙ ЪБДЕТЦБОЙС РТЙЪОБФШ ОЕЪБЛПООЩНЙ У ЧЩРМБФПК УППФЧЕФУФЧХАЭЕЗП НПТБМШОПЗП ХЭЕТВБ Й РТЙЧМЕЮЕОЙЕН Л ПФЧЕФУФЧЕООПУФЙ ЪБДЕТЦБЧЫЙИ
ч тПУУЙЙ РТПВМЕНЩ У РТПЛХТБФХТПК, ЛПФПТБС ЙЪ ЧУЕИ ЧЙДПЧ РТБЧБ РТЙЪОБЕФ ФПМШЛП ФЕМЕЖПООПЕ РТБЧП. рПЮЕНХ ВЩ ОЕ ЧПУРПМШЪПЧБФШУС БНЕТЙЛБОУЛЙН ПРЩФПН Й ЧЧЕУФЙ ДМС ОЙИ РТПЛХТПТУЛХА ЛМСФЧХ, ЛПФПТХА ПОЙ ДПМЦОЩ ЕЦЕДОЕЧОП ХФТПН РТПЙЪОПУЙФШ Х ДЧЕТЙ УЧПЕЗП ЛБВЙОЕФБ: «с ЛМСОХУШ, ЮФП ОЕ ВХДХ МЙЪБФШ ЪБДОЕЕ НЕУФП ЗХВЕТОБФПТХ (ХЮЙФЩЧБС ТПУУЙКУЛХА УРЕГЙЖЙЛХ, ПВМБУФОЩЕ РТПЛХТПТЩ ДПМЦОЩ РТЙ РТПЙЪОЕУЕОЙЙ ЛМСФЧЩ РПЧФПТЙФШ ЬФХ ЖТБЪХ 100 ТБЪ, ПУФБМШОЩН ДПУФБФПЮОП ДЕУСФЛБ РПЧФПТПЧ). с ЛМСОХУШ, ЮФП РТЙЧМЕЛХ МАВПЕ МЙГП, РЩФБАЭЕЕУС РПЧМЙСФШ ОБ УМЕДУФЧЙЕ, ВХДШ ФП РТЕЪЙДЕОФ, ЗХВЕТОБФПТ ЙМЙ НЬТ, Л ХЗПМПЧОПК ПФЧЕФУФЧЕООПУФЙ РП УФ. 294 хЗПМПЧОПЗП ЛПДЕЛУБ тПУУЙЙ. еУМЙ С ЬФПЗП ОЕ УДЕМБА, ФП РХУФШ НПЙ ЛПММЕЗЙ РТЙЧМЕЛХФ НЕОС Л ХЗПМПЧОПК ПФЧЕФУФЧЕООПУФЙ РП УФ. 300 хЗПМПЧОПЗП ЛПДЕЛУБ тПУУЙЙ». оЕ УПНОЕЧБАУШ, ЮФП ЕЦЕДОЕЧОПЕ РТПЙЪОЕУЕОЙЕ ФБЛПК ЛМСФЧЩ РПЧЩУЙФ ХТПЧЕОШ РТБЧПЧПК ЛХМШФХТЩ РТПЛХТБФХТЩ.
л УПЦБМЕОЙА, РТПФЙЧ ЬЧПМАГЙПООПЗП РХФЙ ЕУФШ УЕТШЕЪОЩЕ БТЗХНЕОФЩ. чП-РЕТЧЩИ , ЙЪ-ЪБ РТПЧПДЙНПЗП ТПУУЙКУЛЙНЙ ЧМБУФСНЙ ЗЕОПГЙДБ ТПУУЙКУЛПЗП ОБТПДБ. лПЗДБ ЪОБЮЙФЕМШОБС ЮБУФШ ОБУЕМЕОЙС ЙНЕЕФ ДПИПД ОЙЦЕ РТПЦЙФПЮОПЗП НЙОЙНХНБ, ЬФП БЧФПНБФЙЮЕУЛЙ ПЪОБЮБЕФ ЕЕ РПУФЕРЕООПЕ ЧЩНЙТБОЙЕ. й МАВБС РПФЕТС ЧТЕНЕОЙ ПЪОБЮБЕФ РПФЕТА ЮБУФЙ ОБУЕМЕОЙС тПУУЙЙ.
хЧЩ, ДБЦЕ лПОУФЙФХГЙС ОЕ УМХЦЙФ ЪБЭЙФПК ПФ ЗЕОПГЙДБ, РПУЛПМШЛХ Ю.3 УФ. 37 лПОУФЙФХГЙЙ УЖПТНХМЙТПЧБОБ ФБЛ:
б НЙОЙНБМШОЩК ТБЪНЕТ ПРМБФЩ ФТХДБ УЕКЮБУ ОЙЦЕ РТПЦЙФПЮОПЗП НЙОЙНХНБ, ЮФП СЧМСЕФУС РПМОЩН БВУХТДПН ЛБЛ ЮЕМПЧЕЛ НПЦЕФ ЦЙФШ ОБ ЪБТРМБФХ, ЛПФПТБС ОЕ УРПУПВОБ ПВЕУРЕЮЙФШ ЕЗП УХЭЕУФЧПЧБОЙЕ?
лТПНЕ ФПЗП, ОБДП ХЮЕУФШ, ЮФП УЕКЮБУ ТПУУЙКУЛПК ЙУРПМОЙФЕМШОПК ЧМБУФША (ТХЛБНЙ ЕДЙОПТПУПЧ) РТПЧПДЙФУС ОБУФХРМЕОЙЕ ОБ РТБЧБ ЗТБЦДБО У ГЕМША МЙЫЕОЙС ЙИ УЧПВПДЩ ЧЩТБЦЕОЙС УЧПЕЗП НОЕОЙС Й ПЗТБОЙЮЕОЙС ЧПЪНПЦОПУФЙ ЧМЙСФШ ОБ ЧМБУФШ. оБРТЙНЕТ, РПРТБЧЛЙ Л ЪБЛПОХ ПВ ЬЛУФТЕНЙЪНЕ. й ОПЧБГЙЙ Ч ЙЪВЙТБФЕМШОПН РТБЧЕ. пФ ХВЙКУФЧБ ЕДЙОПТПУБНЙ УБНПЗП ЮЕУФОПЗП Й РПТСДПЮОПЗП ЛБОДЙДБФБ Ч ДЕРХФБФЩ ЛБОДЙДБФБ «рТПФЙЧ ЧУЕИ» Ч ПФНЕУФЛХ ЪБ ФП, ЮФП ПО УЧПЙН УХЭЕУФЧПЧБОЙЕН ТБЪПВМБЮБМ ЙИ НБИЙОБГЙЙ ОБ ЧЩВПТБИ. дП ЧЕМЙЛПЗП РЕТЕИПДБ Л ОХМШРТПГЕОФОПК МЙЗЙФЙНОПУФЙ ЧЩВПТПЧ ПФ 20-25-РТПГЕОФОПК. нОПЗЙЕ УЮЙФБАФ, ЮФП ГЕМШ ЬФЙИ ДЕКУФЧЙК ЧМБУФЕК УПУФПЙФ ЙУЛМАЮЙФЕМШОП Ч ХУФБОПЧМЕОЙЙ ФПФБМЙФБТОПЗП ЙМЙ ДЙЛФБФПТУЛПЗП ТЕЦЙНБ. й ОЕ ЪБНЕЮБАФ, ЮФП ПОБ ФБЛЦЕ УПЪДБЕФ ХУМПЧЙС ДМС РМБОЙТХЕНПЗП ХОЙЮФПЦЕОЙС ПУФБФЛПЧ УЙУФЕНЩ УПГЙБМШОПК ЪБЭЙЭЕООПУФЙ, ЪБТБОЕЕ РПДЗПФБЧМЙЧБС РПДБЧМЕОЙЕ ПФЧЕФОПЗП ОБТПДОПЗП ЧПЪНХЭЕОЙС. б ХОЙЮФПЦЕОЙЕ УЙУФЕНЩ УПГЙБМШОПК ЪБЭЙЭЕООПУФЙ РТЙ НЙЪЕТОЩИ ЪБТРМБФБИ ЪОБЮЙФЕМШОПК ЮБУФЙ ОБУЕМЕОЙС ПЪОБЮБЕФ ЗЕОПГЙД ЬФПК ЮБУФЙ.
чП-ЧФПТЩИ , ХРПТОПЕ ОЕЦЕМБОЙЕ ЧМБУФЙ РПКФЙ ОБ ЛБЛЙЕ-МЙВП ХУФХРЛЙ Й ПВЕУРЕЮЙФШ ИПФШ ЛБЛПК-ФП НЙОЙНХН ЪБЛПООПУФЙ. оБПВПТПФ, ОБМЙГП ФЕОДЕОГЙС Л «ЪБЛТХЮЙЧБОЙА ЗБЕЛ» Й ХУФБОПЧМЕОЙА ВПМЕЕ ОБЗМПЗП ВЕУРТЕДЕМБ ЮЙОПЧОЙЛПЧ. дМС ЬФПЗП ЕУФШ УЕТШЕЪОЩЕ ЬЛПОПНЙЮЕУЛЙЕ РТЙЮЙОЩ.
ч ОБЮБМЕ РЕТЕУФТПКЛЙ НОПЗЙЕ ЬЛПОПНЙУФЩ ЧЙДЕМЙ ВХТОПЕ ТБЪЧЙФЙЕ ЮБУФОПК ЬЛПОПНЙЛЙ, ЛПФПТХА ПОЙ ПЫЙВПЮОП РТЙОЙНБМЙ ЪБ ТЩОПЮОХА. й ЪБДБЧБМЙ ЧПРТПУ: «пФЛХДБ РПСЧЙМБУШ ТПУУЙКУЛБС ТЩОПЮОБС ЬЛПОПНЙЛБ?» дЕКУФЧЙФЕМШОП, ВЩМП УФТБООП. рТЙ лруу ОЕ ВЩМП МАДЕК У ПРЩФПН ТЩОПЮОЩИ ПФОПЫЕОЙК. оП Ч ОБЮБМЕ РЕТЕУФТПКЛЙ ПОЙ РПСЧЙМЙУШ ЙЪ ОЙПФЛХДБ Ч ЗТПНБДОПН ЛПМЙЮЕУФЧЕ. пФЧЕФ РТПУФ. тПУУЙКУЛЙК «ТЩОПЛ» ЧЩМХРЙМУС ЙЪ УЙУФЕНЩ «ВМБФБ». тБОШЫЕ ДЙТЕЛФПТ ВБЪЩ УЙДЕМ ОБ ДЕЖЙГЙФЕ Й РТПДБЧБМ ЕЗП ЪБ ПРТЕДЕМЕООХА НЪДХ. фЕРЕТШ ТПУУЙКУЛЙК «ТЩОПЮОЙЛ» ФБЛЙН ЦЕ ПВТБЪПН УЙДЕМ ОБ ОЕЖФСОПК ЧЩЫЛЕ, ЗБЪПЧПК ФТХВЕ, БМНБЪБИ, НЕФБММЕ, цли, ОБ ВБОЛЕ ЙМЙ ОБ ЮЙОПЧОЙЮШЕН ЛТЕУМЕ, Й ФБЛЙН ЦЕ ПВТБЪПН ЙНЕМ УЧПА НЪДХ У РТПИПДСЭЕЗП ЮЕТЕЪ ЕЗП ТХЛЙ ФПЧБТОПЗП РПФПЛБ, РТПУФП ПФЛТЩЧБС ЙМЙ ЪБЛТЩЧБС ЛТБО. тПУУЙКУЛБС ЬЛПОПНЙЛБ ВЩМБ Й ПУФБЕФУС РП УЕК ДЕОШ РТЕЙНХЭЕУФЧЕООП НПОПРПМЙУФЙЮЕУЛПК. тЩОПЮОЩК УЕЛФПТ Ч ОЕК ПЮЕОШ НБМ.
жПЛХУ Ч ФПН, ЮФП ТЩОПЮОБС ЬЛПОПНЙЛБ ОХЦДБЕФУС Ч ЪБЛПООПУФЙ. б ДМС «ЬЛПОПНЙЛЙ ЛТБОПЧ», ОЕЪБЧЙУЙНП ПФ ФПЗП, ПФОПУЙФУС МЙ ПОБ Л ЗПУХДБТУФЧЕООПНХ ЙМЙ ЮБУФОПНХ УЕЛФПТХ, ЪБЛПООПУФШ УНЕТФЕМШОП ПРБУОБ. еУМЙ ОБЮБФШ ЧПУУФБОБЧМЙЧБФШ ЪБЛПООПУФШ Ч тПУУЙЙ, ФП ЬФП БЧФПНБФЙЮЕУЛЙ ПЪОБЮБЕФ РПФЕТА ПЮЕОШ ВПМШЫЙИ ДЕОЕЗ ЛБЛ ДМС МЙГ, УЙДСЭЙИ «ОБ ЛТБОБИ» Ч НПОПРПМЙУФЙЮЕУЛПН УЕЛФПТЕ ЮБУФОПК ЬЛПОПНЙЛЙ, ФБЛ Й ДМС ЗПУХДБТУФЧЕООЩИ Й НХОЙГЙРБМШОЩИ ДПМЦОПУФОЩИ МЙГ, ФБЛЦЕ УЙДСЭЙИ «ОБ ЛТБОБИ». вПМШЫХА ТПМШ Ч ОЕЦЕМБОЙЙ ТПУУЙКУЛЙИ ЧМБУФЕК УПВМАДБФШ ЪБЛПООПУФШ ЙЗТБЕФ ОЕ УЛПМШЛП РПЪЙГЙС РТЕЪЙДЕОФУЛПК БДНЙОЙУФТБГЙЙ, УЛПМШЛП ЙОФЕТЕУЩ ЬФЙИ МЙГ, ЛПОФТПМЙТХАЭЙИ МШЧЙОХА ДПМА ТПУУЙКУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ.
рТЙ ТБУУНПФТЕОЙЙ ЧПРТПУБ П ЧПУУФБОЙЙ ЧБЦОП ЧЩСУОЙФШ, ЮФП АТЙДЙЮЕУЛЙ СЧМСЕФУС ЧЩУЫЕК ГЕООПУФША ТПУУЙКУЛПЗП ЗПУХДБТУФЧБ Й ЛФП СЧМСЕФУС ЙУФПЮОЙЛПН ЧМБУФЙ Ч ТПУУЙКУЛПН ЗПУХДБТУФЧЕ.
уФ. 2 лПОУФЙФХГЙЙ :
«юЕМПЧЕЛ, ЕЗП РТБЧБ Й УЧПВПДЩ СЧМСАФУС ЧЩУЫЕК ГЕООПУФША. рТЙЪОБОЙЕ, УПВМАДЕОЙЕ Й ЪБЭЙФБ РТБЧ Й УЧПВПД ЮЕМПЧЕЛБ Й ЗТБЦДБОЙОБ - ПВСЪБООПУФШ ЗПУХДБТУФЧБ ».
йОЩНЙ УМПЧБНЙ, лПОУФЙФХГЙС ФЕТСЕФ УНЩУМ, ЕУМЙ Ч тПУУЙЙ РТПЙУИПДЙФ РПДНЕОБ ЕЕ ЧЩУЫЕК ГЕООПУФЙ , ЕУМЙ УЙУФЕНБ ТПУУЙКУЛПК ЗПУХДБТУФЧЕООПУФЙ ОЕ ВХДЕФ ПТЙЕОФЙТПЧБОБ ОБ РПМШЪХ ЕЕ ЗТБЦДБОБН, ОБ ТЕБМЙЪБГЙА ЙИ РТБЧ Й УЧПВПД. чУЕ ПТЗБОЩ ЗПУХДБТУФЧЕООПК ЧМБУФЙ ПВСЪБОЩ РТЙЪОБЧБФШ, УПВМАДБФШ Й ЪБЭЙЭБФШ РТБЧБ ЧУЕИ ЗТБЦДБО тПУУЙЙ. оП ПОЙ ЬФПЗП ОЕ ДЕМБАФ
ю. 1 УФ. 3 лПОУФЙФХГЙЙ :
оЕВПМШЫПЕ ОЕАТЙДЙЮЕУЛПЕ ПФУФХРМЕОЙЕ. вПМШЫЙОУФЧП ЙУФЙО МАДЙ ХУФБОБЧМЙЧБАФ, ЙУИПДС ЙЪ УЧПЕЗП ЦЙЪОЕООПН ПРЩФБ. б ОЕ ОБ ПУОПЧБОЙЙ АТЙДЙЮЕУЛЙИ ДПЛХНЕОФПЧ. чУРПНОЙФЕ ЧУЕ ЮЙОПРПЮЙФБОЙЕ Й НОПЗПЮЙУМЕООЩЕ ЧПУИЧБМЕОЙС ДПМЦОПУФОЩИ МЙГ ТБЪОПЗП ХТПЧОС. рТЕЪЙДЕОФУЛЙЕ РПТФТЕФЩ Ч ЛБВЙОЕФБИ Й РТЕЪЙДЕОФУЛЙЕ РТПЗТБННЩ. зХВЕТОБФПТУЛЙЕ ТЩОЛЙ Й НЬТУЛЙЕ ЛЧБТФБМЩ. лБЛ НБМП ЪОБЮБФ НОЕОЙЕ Й РТБЧБ РТПУФЩИ МАДЕК РЕТЕД ВЕУРТЕДЕМПН ЮЙОПЧОЙЛПЧ. б ФЕРЕТШ УЛБЦЙФЕ, ДЕКУФЧЙФЕМШОП МЙ ОБТПД УЮЙФБЕФУС ЙУФПЮОЙЛПН ЧМБУФЙ Ч тПУУЙЙ? йМЙ Ю. 1 УФ. 3 лПОУФЙФХГЙЙ ЛБЦЕФУС чБН ОБЙЧОПК Й УНЕЫОПК
рПУЛПМШЛХ ЙУФПЮОЙЛПН ЧМБУФЙ СЧМСЕФУС ОБТПД, ФП УЙУФЕНБФЙЮЕУЛПЕ ОБТХЫЕОЙЕ РТБЧ Й УЧПВПД ЗТБЦДБО тПУУЙЙ ЗПУХДБТУФЧЕООЩНЙ ПТЗБОБНЙ СЧМСЕФУС ОЕЪБЛПООЩН РТЙУЧПЕОЙЕН Й ЪБИЧБФПН ЧМБУФЙ, РТЙОБДМЕЦБЭЕК ОБТПДХ, ДПМЦОПУФОЩНЙ МЙГБНЙ ЗПУХДБТУФЧЕООЩИ ПТЗБОПЧ .
р. 4 УФ. 3 лПОУФЙФХГЙЙ :
«оЙЛФП ОЕ НПЦЕФ РТЙУЧБЙЧБФШ ЧМБУФШ Ч тПУУЙКУЛПК жЕДЕТБГЙЙ. ъБИЧБФ ЧМБУФЙ ЙМЙ РТЙУЧПЕОЙЕ ЧМБУФОЩИ РПМОПНПЮЙК РТЕУМЕДХЕФУС РП ЖЕДЕТБМШОПНХ ЪБЛПОХ».
уХЭЕУФЧХАЭБС Ч ОБУФПСЭЕЕ ЧТЕНС Ч тПУУЙЙ УЙУФЕНБ ВЕЪЪБЛПОЙС ОЕ СЧМСЕФУС ТЕЪХМШФБФПН УМХЮБКОПУФЙ. пОБ УРЕГЙБМШОП УПЪДБОБ Й РПУФПСООП РПДДЕТЦЙЧБЕФУС ТБУУФБОПЧЛПК УППФЧЕФУФЧХАЭЙИ ЛБДТПЧ ОБ ЛМАЮЕЧЩИ РПУФБИ. гЕМШ ЬФПК УЙУФЕНЩ ПВЕУРЕЮЙФШ ТБУЫЙТЕОЙЕ ЖБЛФЙЮЕУЛПК ЧМБУФЙ ЮЙОПЧОЙЛПЧ РХФЕН ОБТХЫЕОЙС ЙНЙ ЪБЛПООПУФЙ. еУМЙ ЪБУФБЧЙФШ ТПУУЙКУЛЙИ ЮЙОПЧОЙЛПЧ УПВМАДБФШ ЪБЛПООПУФШ, ФП ЙИ ТЕБМШОБС ЧМБУФШ ХНЕОШЫЙФУС, ЛБЛ НЙОЙНХН, Ч ДЕУСФПЛ ТБЪ. еУМЙ чЩ РТПБОБМЙЪЙТХЕФЕ ПУОПЧОЩЕ ТПУУЙКУЛЙЕ УПГЙБМШОЩЕ ВЕДЩ, ФП ХЧЙДЙФЕ ЙИ РТЙЮЙОБ Ч ОБТХЫЕОЙЙ ЪБЛПООПУФЙ ДПМЦОПУФОЩНЙ МЙГБНЙ.
л УПЦБМЕОЙА, ЬФБ УЙУФЕНБ ВЕЪЪБЛПОЙС РПДДЕТЦЙЧБЕФУС ОБУЙМЙЕН РХФЕН ЙУРПМШЪПЧБОЙС РТБЧППИТБОЙФЕМШОЩИ ПТЗБОПЧ Ч ЛБЮЕУФЧЕ ТЕРТЕУУЙЧОПЗП БРРБТБФБ. юФП ДБЕФ ПУОПЧБОЙС ХФЧЕТЦДБФШ, ЮФП РТЙУЧПЕОЙЕ Й ХДЕТЦБОЙЕ ЧМБУФЙ ПУХЭЕУФЧМСЕФУС ОБУЙМШУФЧЕООЩН РХФЕН. ч РПУМЕДОЕЕ ЧТЕНС ХУЙМЙЧБЕФУС ФЕОДЕОГЙС ЙУРПМШЪПЧБОЙС УРЕГРПДТБЪДЕМЕОЙК ДМС ЧОЕЪБЛПООЩИ ТБУРТБЧ У ОЕХЗПДОЩНЙ ЧМБУФСН МАДШНЙ. ъБ ТХВЕЦПН БОБМПЗЙЮОЩЕ УРЕГРПДТБЪДЕМЕОЙС РТЙОСФП ОБЪЩЧБФШ «ЬУЛБДТПОБНЙ УНЕТФЙ».
рП ТПУУЙКУЛПНХ ЪБЛПОПДБФЕМШУФЧХ ОБТПД ЧРТБЧЕ ТЕБМЙЪПЧБФШ УЧПЕ РТБЧП ОБ ЧПУУФБОЙЕ МЙЫШ РТЙ ОБМЙЮЙЙ ПУОПЧБОЙС Ч ЧЙДЕ ОБТХЫЕОЙС ЕЗП РТБЧ. рТЙ ЬФПН ДПМЦОП ВЩФШ ПЮЕЧЙДОП, ЮФП ЬФЙ РТБЧБ ЖБЛФЙЮЕУЛЙ ОЕ ПИТБОСАФУС ЧМБУФША ЪБЛПОБ, ДПЛБЪБФЕМШУФЧПН ЮЕЗП СЧМСЕФУС НБУУПЧПУФШ ОБТХЫЕОЙС РТБЧ. тЕБМЙЪБГЙС РТБЧБ ОБ ЧПУУФБОЙЕ ВЕЪ ОБМЙЮЙС ФБЛПЗП ПУОПЧБОЙС ДПМЦОБ ЛЧБМЙЖЙГЙТПЧБФШУС ЛБЛ ЪМПХРПФТЕВМЕОЙЕ РТБЧПН.
Может показаться кому-то парадоксом, но российское законодательство признает право на восстание.
Dos Dos Мудрец
https://otvet.mail.ru/question/167109336
Например, нарушение прав граждан России со стороны властей приобрело настолько массовый и хорошо организованный характер, что становится необходимым принятие неотложных мер по восстановлению этих прав во всем их объеме. При этом важно учитывать, что это невозможно сделать ни при помощи российской правоохранительной системы, включая суды, поскольку они сами являются источником нарушения этих прав, ни с помощью представительной власти, поскольку исполнительная власть извратила систему выборов и в нарушение Ст. 10 Конституции:
«Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны»
подчинила себе не только судебную, но и представительную власть. Например, «Единая Россия» как партия власти (т. е. исполнительной власти) создана как механизм подчинения представительной власти исполнительной.
В российском законодательстве предусмотрен лишь один механизм восстановления прав при данных условиях. Это – восстание. Для многих информация о том, что российским законодательством предусмотрено право на восстание, является полной неожиданностью, поэтому приведу юридическое обоснование этого факта. В соответствие п. 4 ст. 15 Конституции:
«Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».
В преамбуле Всеобщей декларации прав человека, являющейся составной частью российской правовой системы, записано:
«… принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения…» .
Тем самым российским законодательством признается как право на восстание, так и вынужденность и необходимость восстания как последнего средства защиты российскими гражданами своих прав. Важно отметить момент, что российским законодательством не регламентируется размер территории, на которой происходит восстание, т. е. право на восстание может быть реализовано как в масштабе России, так и в масштабе села или города. Наличие данного права не противоречит Конституции, т. к. список перечисленных в ней прав не является исчерпывающим.
Ч. 1 ст. 55 Конституции:
«Перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина» .
Важно учесть тот момент, что гражданам России, реализующим свое право на восстание, не может инкриминироваться ст. 279 Уголовного Кодекса РФ «Вооруженный мятеж»:
«Организация вооруженного мятежа либо активное участие в нем в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации либо нарушения территориальной целостности Российской Федерации», поскольку право на восстание реализуется не в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя, а, наоборот, в целях его сохранения. Более того, прямой обязанностью всех государственных и муниципальных органов, включая силовые структуры, типа МВД и ФСБ, является восстановление законности. Включая непосредственное участие в восстании, если это восстание направлено на восстановление конституционного строя. Важно понять и причины, почему восстание может являться последним средством защиты российскими гражданами своих прав. Ведь восстание – эффектное, но не эффективное средство. Из-за хорошо известного закона – при любой смене власти ее захватывают проходимцы. Кажется, гораздо выгодней отвоевывать права постепенно, эволюционным путем.
Приведу примеры, как это можно делать, из практики США, хотя и не считаю их образцом демократии. У американцев были проблемы с беспределом полиции. При совершении незаконных действий полицейские не предъявляли свои удостоверения, чтобы граждане не могли узнать, кто они. Тогда американцы заставили их носить свои удостоверения на груди в виде блях. Зачитывание прав при арестах вовсе не какой-то американский прикол, как многие считают. Полицейские систематически нарушали права арестованных, поэтому их заставили зачитывать права при аресте. Не столько для того, чтобы арестованные знали свои права, сколько для того, чтобы эти права запомнила полиция. Американские суды признают незаконными аресты, которые сделаны с нарушением законодательства, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Все это актуально и для России. Вспомните, как милиция задерживает людей, не объясняя причин и не предъявляя удостоверений. Если все эти задержания признать незаконными с выплатой соответствующего морального ущерба и привлечением к ответственности задержавших…
В России проблемы с прокуратурой, которая из всех видов права признает только телефонное право. Почему бы не воспользоваться американским опытом и ввести для них прокурорскую клятву, которую они должны ежедневно утром произносить у двери своего кабинета: «Я клянусь, что не буду лизать заднее место губернатору (учитывая российскую специфику, областные прокуроры должны при произнесении клятвы повторить эту фразу 100 раз, остальным достаточно десятка повторов) . Я клянусь, что привлеку любое лицо, пытающееся повлиять на следствие, будь то президент, губернатор или мэр, к уголовной ответственности по ст. 294 Уголовного кодекса России.
Если я этого не сделаю, то пусть мои коллеги привлекут меня к уголовной ответственности по ст. 300 Уголовного кодекса России» . Не сомневаюсь, что ежедневное произнесение такой клятвы повысит уровень правовой культуры прокуратуры. К сожалению, против эволюционного пути есть серьезные аргументы. Во-первых, из-за проводимого российскими властями геноцида российского народа. Когда значительная часть населения имеет доход ниже прожиточного минимума, это автоматически означает ее постепенное вымирание. И любая потеря времени означает потерю части населения России. Увы, даже Конституция не служит защитой от геноцида, поскольку ч. 3 ст. 37 Конституции сформулирована так: «Каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, на вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации и не ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда, а также право на защиту от безработицы» .А минимальный размер оплаты труда сейчас ниже прожиточного минимума, что является полным абсурдом – как человек может жить на зарплату, которая не способна обеспечить его существование?
Кроме того, надо учесть, что сейчас российской исполнительной властью (руками единоросов) проводится наступление на права граждан с целью лишения их свободы выражения своего мнения и ограничения возможности влиять на власть. Например, поправки к закону об экстремизме. И новации в избирательном праве. От убийства единоросами самого честного и порядочного кандидата в депутаты – кандидата «Против всех» в отместку за то, что он своим существованием разоблачал их махинации на выборах. До великого перехода к нульпроцентной лигитимности выборов от 20-25-процентной. Многие считают, что цель этих действий властей состоит исключительно в установлении тоталитарного или диктаторского режима. И не замечают, что она также создает условия для планируемого уничтожения остатков системы социальной защищенности, заранее подготавливая подавление ответного народного возмущения. А уничтожение системы социальной защищенности при мизерных зарплатах значительной части населения означает геноцид этой части.
Во-вторых, упорное нежелание власти пойти на какие-либо уступки и обеспечить хоть какой-то минимум законности. Наоборот, налицо тенденция к «закручиванию гаек» и установлению более наглого беспредела чиновников. Для этого есть серьезные экономические причины. В начале перестройки многие экономисты видели бурное развитие частной экономики, которую они ошибочно принимали за рыночную. И задавали вопрос: «Откуда появилась российская рыночная экономика? » Действительно, было странно. При КПСС не было людей с опытом рыночных отношений. Но в начале перестройки они появились из ниоткуда в громадном количестве. Ответ прост. Российский «рынок» вылупился из системы «блата» . Раньше директор базы сидел на дефиците и продавал его за определенную мзду. Теперь российский «рыночник» таким же образом сидел на нефтяной вышке, газовой трубе, алмазах, металле, ЖКХ, на банке или на чиновничьем кресле, и таким же образом имел свою мзду с проходящего через его руки товарного потока, просто открывая или закрывая кран. Российская экономика была и остается по сей день преимущественно монополистической. Рыночный сектор в ней очень мал.
Фокус в том, что рыночная экономика нуждается в законности. А для «экономики кранов» , независимо от того, относится ли она к государственному или частному сектору, законность смертельно опасна. Если начать восстанавливать законность в России, то это автоматически означает потерю очень больших денег как для лиц, сидящих «на кранах» в монополистическом секторе частной экономики, так и для государственных и муниципальных должностных лиц, также сидящих «на кранах» . Большую роль в нежелании российских властей соблюдать законность играет не сколько позиция президентской администрации, сколько интересы этих лиц, контролирующих львиную долю российской экономики.
При рассмотрении вопроса о восстании важно выяснить, что юридически является высшей ценностью российского государства и кто является источником власти в российском государстве. Ст. 2 Конституции:
«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».
Иными словами, Конституция теряет смысл, если в России происходит подмена ее высшей ценности, если система российской государственности не будет ориентирована на пользу ее гражданам, на реализацию их прав и свобод. Все органы государственной власти обязаны признавать, соблюдать и защищать права всех граждан России. Но они этого не делают…
Ч. 1 ст. 3 Конституции:
«Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ» .
Небольшое неюридическое отступление. Большинство истин люди устанавливают, исходя из своего жизненном опыта. А не на основании юридических документов. Вспомните все чинопочитание и многочисленные восхваления должностных лиц разного уровня. Президентские портреты в кабинетах и президентские программы. Губернаторские рынки и мэрские кварталы. Как мало значат мнение и права простых людей перед беспределом чиновников. А теперь скажите, действительно ли народ считается источником власти в России? Или ч. 1 ст. 3 Конституции кажется Вам наивной и смешной…
Поскольку источником власти является народ, то систематическое нарушение прав и свобод граждан России государственными органами является незаконным присвоением и захватом власти, принадлежащей народу, должностными лицами государственных органов.
П. 4 ст. 3 Конституции:
«Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону» .
Существующая в настоящее время в России система беззакония не является результатом случайности. Она специально создана и постоянно поддерживается расстановкой соответствующих кадров на ключевых постах. Цель этой системы – обеспечить расширение фактической власти чиновников путем нарушения ими законности. Если заставить российских чиновников соблюдать законность, то их реальная власть уменьшится, как минимум, в десяток раз. Если Вы проанализируете основные российские социальные беды, то увидите – их причина в нарушении законности должностными лицами.
К сожалению, эта система беззакония поддерживается насилием путем использования правоохранительных органов в качестве репрессивного аппарата. Что дает основания утверждать, что присвоение и удержание власти осуществляется насильственным путем. В последнее время усиливается тенденция использования спецподразделений для внезаконных расправ с неугодными властям людьми. За рубежом аналогичные спецподразделения принято называть «эскадронами смерти» .
По российскому законодательству народ вправе реализовать свое право на восстание лишь при наличии основания в виде нарушения его прав. При этом должно быть очевидно, что эти права фактически не охраняются властью закона, доказательством чего является массовость нарушения прав. Реализация права на восстание без наличия такого основания должна квалифицироваться как злоупотребление правом.
Вопрос о праве на восстание – не только общественно-политический. Это еще и юридический вопрос. И как юридический вопрос, он должен обсуждаться юристами достаточно высокой квалификации. Например, раз право на восстание предусмотрено в российском законодательством, то можно ли его как-то регламентировать? В виде федерального закона «О восстании» . Или это право в принципе не регламентируется? На мой взгляд, хоть я не юрист, частично это возможно. Например, всем известны «бархатные революции» , когда власть уступается восставшим бескровно. Я считаю, что «бархатную революцию» вполне можно регламентировать, хотя совершенно не представляю, как это сделать.
Но если регламентацией «бархатной революции» займутся опытные юристы, они разработают форму уведомления о «бархатной революции» , определят обязанности государственных и муниципальных органов по материальному (например, по предоставлению транспорта для восставших) , следственному (в отношении ключевых фигур свергнутой группировки должно сразу осуществляться следствие, которое определит степень их вины в нарушении прав граждан и присвоении власти) и иному обеспечению (например, предоставление для помощи восставшим сотрудников ФСБ, МВД, военнослужащих) . И предусмотрят многое другое, о чем неюристам трудно догадаться…
Dos Dos Мудрец
"Абсолютно лживый тезис, что против народа оружие применять нельзя"
Г.О. Павловский
Революция - здесь и сейчас
Новейший исторический опыт наших соседей по бывшему СССР показал, что революция - это наиболее ожидаемый "вариант развития" на постсоветском пространстве. Этот радикальный сценарий транзита затрагивает в первую очередь те страны, в которых политический режим исчерпал внутренний ресурс для проведения социальных преобразований "эволюционного" типа. На одну из причин исчерпания легитимности власти указал уже цитировавшийся в первой части статьи философ Николай Устрялов : "Властвующие имеют власть не ради своих выгод, а ради блага государства. Власть есть не личное преимущество, а общественное служение, иногда тяжелая повинность ".
Однако сегодняшняя постсоветская элита является таковой исключительно по своему формальному "положению", но не по исполняемым (и ожидаемым от нее народом) общественным "функциям". Основная функция элиты - управление всеми ресурсами, существующими в социуме, в соответствии с осознанными целями развития и сохранения Целого. Занимая доминирующие позиции во всех сферах общественной и государственной, и прежде всего, экономической жизни России, родимая элита положенную ей "элитарную" роль.
Вместо этого постсоветская элита доверила обременительный для нее уровень целеполагания "внешнему управляющему", пришедшему в Евразию всерьез и надолго, а сама добровольно опустилась на ступень ниже. Сегодня вся деятельность элиты 90-х направлена на формирование собственной семейной экономики. Фактически, наши "элитарии" заняли нишу верхнего среднего класса и стали исполнять его социальные функции, в том числе и функцию "демонстративного потребления". Этот образ жизни вполне характерен для неоколониальных "элит", старательно копирующих шаблон поведения представителей "высшего среднего класса"из притягательных для них "цивилизованных" стран.
Но такая жлобская стратегия политически оказывается провальной уже в среднесрочной перспективе. Причина поражения власти столь же проста, сколь и невообразима для разума удовлетворяющего свои все возрастающие потребности "элитария". Как только имеющие власть начинают использовать государственные инструменты для создания себе экономических и прочих преференций, ткань власти неизбежно разрушается. Тут достаточно напомнить о внезапном крахе государственно-семейного бизнеса академика Акаева, условно досрочно лишившего поста президента Киргизии.
Да и в самой России можно привести немало поучительных примеров из истории построения "капитализма для своих". Нельзя, например, одновременно провозглашать "равноудаленность олигархов", а затем пытаться равно обелить и черного кобеля залоговых аукционов, и модную суку-лабрадора от "бакалфинансов". Двести лет назад российский историк Н.М. Карамзин в "Записке о древней и новой России" так сформулировал эту проблему верховной власти: "Первая обязанность государя есть блюсти внутреннюю и внешнюю целостность Государства; благоволить состояниям и лицам есть уже вторая ".
Всякое корыстное злоупотребление властью извращает самый смысл властвования и может приводить в состояние действия толпу. Приведем в подтверждение несколько подзабытое высказывание средневекового мыслителя Фомы Аквинского: "Тираническое правительство несправедливо, ибо оно стремится не к общему благу, а к частному благу того, кто правит… и поэтому восстание, поднимаемое против такого правительства, не имеет мятежного характера ". Выходит, что представитель католической церкви сформулировал "право на восстание ". Причем задолго до отцов-основателей Соединенных Штатов, которые публично признавали за народом право обороны против незаконных действий проворовавшихся представителей государства.
Священная обязанность свергнуть правительство
Один из главных принципов, провозглашенных 4 июля 1776 года в Декларации независимости 13 бывших английских колоний в Северной Америке, гласит: "Если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство , основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье". Конечно, респектабельные отцы-основатели Североамериканских штатов призывали к осторожности и советовали не менять правительств "из-за маловажных или временных причин". Они понимали, что "люди скорее готовы терпеть зло до последней возможности, чем восстановить свои права, отменив правительственные формы, к которым они привыкли ".
Но любому терпению и всякой привычке обычно приходит предел. Поэтому "право на восстание" в демократической модели устройства общества выполняет жизненно необходимую роль финального корректора ошибок власти. "Если же данная форма правительства становится гибельной для этой цели, то народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и с такой организацией власти, какие, по мнению этого народа, всего более могут способствовать его безопасности и счастью .
Таким образом, в молодых демократиях восставший народ исполняет роль, если не "бога из машины", то уж точно - антикризисного контура управления. И американская Декларация независимости, лежащая сегодня в основе общепринятого в мире "демократического стандарта", содержит отнюдь не призыв к насильственным действиям против существующего строя. Она, скорее, напоминает о священной обязаности всякого свободного гражданина: "Но когда длинный ряд злоупотреблений и узурпаций, неизменно преследующих одну и ту же цель, обнаруживает намерение предать этот народ во власть неограниченного деспотизма, то он не только имеет право, но и обязан свергнуть такое правительство и на будущее время вверить свою безопасность другой охране ".
Точно такие идеи, столь опасные для вороватой власти, никуда не собирающейся уходить от общественного корыта, наиболее радикально были выражены в французской "Декларации прав" (образца 1793 г.). Именно там содержался знаменитый "тридцать пятый пункт" - " 35.Когда правительство нарушает права народа, восстание для народа и для каждой его части есть его священнейшее право и неотложнейшая обязанность ". Эта первая из всех прочих Деклараций прав считала незыблемой основой общественного устройства естественные права, поэтому логическим и практическим выводом из этого принципа была возможность законного восстания.
Можно ли вырвать у революции жало?
Выходит, что "право на восстание" было изначально заложено в фундамент демократических обществ. Но этот краеугольный камень был, как метко заметил Михаил Ремизов, словно "кусок динамита, лишенный своего детонатора ". Правящая верхушка сразу попыталась создать такое политическое пространство, в котором идея легитимного восстания была бы совершенно невозможной. Недаром же современная Декларация прав человека называет в Преамбуле восстание крайней мерой. ЕЕ составителям хотелось бы считать это священное "право на восстание" неким историческим реликтом, который лишь ритуально упоминается, но почти неприменяется на практике: "Необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства , к восстанию против тирании и угнетения ".
Как уже отмечалось ранее, для зрелых демократий это "последнее средство" народа было постепенно блокировано нарастающем отчуждением. Народ (экс-суверен) уже довольно давно был превращен в управляемый электорат, и "право на восстание", как считается, стало надежно изолированным отлаженным механизмом массовых выборов. Понятно, что "анархический" принцип французской "Декларации прав" (1793 г.), провозглашающий "право на восстание", был впоследствие изменен законодателями. Недаром, в новой редакции Декларации (да и во всех последующих) речь шла исключительно о "правах человека в обществе", а не об "естественных правах человека", как это постулировалось в 1789 и 1793 годах.
Историки знают, как очень скоро депутаты французского Конвента попытались подкорректировать текст Декларации прав 1793 года. Уже 23 июня 1795 г. в Конвенте был оглашен доклад специальной Комиссии одинадцати, члены которой "тщательно позаботились о том, чтобы избавить Декларацию от всех анархических идей, внесенных в нее тиранией, желавшей все ниспровергнуть и всех поработить ". Такой "анархической идеей", прежде всего, было сочтено декларированное навеки "право на восстание".
В Конвенте тогда разгорелись жаркие споры, выглядящие и сегодня вполне актуальными. Одни депутаты считали, что восстание отчасти допустимо, но только если правительство грубо нарушит конституцию. Другие были уверены в насущной необходимости юридически пояснить, в каком случае и в какой форме возможно восстание. Третьи полагали, что в принципе статьи о праве на восстание "не нужны при хорошем управлении и могут разжечь гражданскую войну ". Вместо того, чтобы прибегать к восстанию, вполне по-современному предлагалось предусмотреть механизм отзыва депутатов.
Тогда члены Комиссии одиннадцати сумели настоять на своем: Конвентом из Декларации были исключены наиболее "опасные" статьи. Причем сама Декларация прав не только была сохранена, но и дополнена еще одним текстом - Декларацией обязанностей. Более того, французская Конституция сразу "обогатилась" таким средством, как законные репрессии. Этот механизм подавления собственного народа был предусмотрен статьей 365 - "Всякое вооруженное скопление народа является покушением на конституцию; оно должно быть немедленно рассеяно с помощью вооруженной силы " . И затем был заметно усилен статьей 366 - "Всякое невооруженное скопление народа также должно быть рассеяно - сначала предъявлением устного требования, а в случае необходимости путем применения вооруженной силы ".
Если современные нам депутаты Федерального Собрания РФ пожелают внести аналогичные поправки, можно, не долго думая, быстро скопировать француский исторический опыт. Но при этом возникает вопрос - а можно ли прямым насилием или механическим исправлением законов вырвать у революции жало?
Сила есть - ума не надо?
"Надо закончить революцию, чьи принципы были похвальны и хороши, чьи цели имели размах, течение которой было безумно и порочно, а события жестоки ", - писал 1795 году Дюпон де Немур, известный журналист и политический деятель. Этот историческая аналогия завершения революции выглядит очень притягательной для идеологов современной российской власти. Сегодня в ходу оказался довольно спорный тезис о том, что силовое действие против бунтующего народа не только возможно, но и полезно . Или, по крайней мере, как представляется кабинетным умам, является неразрушительным для власти.
Однако в современной ситуации применение силовых санкций и вообще насилия со стороны власти - это явный симптом ее слабости или знак близящегося крушения режима. Понятная даже монетаристам аналогия между властью и деньгами приобретает здесь особую актуальность. Власть, подобно деньгам, представляет собой ограниченный ресурс, поэтому когда политик прибегает к насилию, этот ресурс оказывается безвозвратно растраченным. Чем больше власть способна предложить населению соблазнительных альтернатив, тем большим числом "степеней свободы" она располагает. Отказ от попыток прибегнуть к пограничным вариантам поведения (подавлению, принуждению, насилию) - "альтернативам избежания" - делает власть более устойчивой к изменениям общественной среды.
На языке Никласа Лумана это можно выразить так: "Для сильной власти в современных обществах характерно широкое число степеней свободы и ее способность "добиваться признания своих решений при наличии привлекательных альтернатив действия или бездействия ". (Никлас Луман. Власть / Пер. с нем. А. Антоновского. М.: Праксис, 2001). Применение насилия резко ухудшает само "качество власти", которое определяется, в частности, степенью доверия к власти и способностью власти не актуализировать имеющиеся в обществе конфликты. Иначе говоря, предреволюционное общество может еще формально признавать действующую власть законной, но уже активно не доверять ей - игнорировать ее запросы и саботировать ее решения. Силовое воздействие способно сразу перевести существующий конфликт между властью и обществом на качественно новый уровень: в данном случае речь пойдет уже не о "качестве", а о легитимности власти.
Для тех, кто уже открыто призывает стрелять в народ, можно напомнить чему предшествовало и к чему привело "кровавое воскресение". Более свежий пример со скандальной монетизацией льгот показывает тот же тревожный симптом - отсутствие внимания к сигналам, исходящим от общества. Этот разрыв коммуникаций является неизбежным сопутствующим условием принуждения, как способа преодоления общественной глухоты. Однако активно практикуемое насилие необратимо деформирует код существующей власти, обращающейся в своем риторическом пакете к "стабильности" и "безопасности". Более того, сама устойчивость власти, по Луману, основывается на том, что "существуют возможности, реализации которых стараются избежать… Когда власть вынуждают обращаться к альтернативам избежания, власть разрушается ".
Следовательно, при прибегании к насильственным действиям необратимо меняется структура социальной коммуникации, определяемая кодом власти. Постоянное сужение поля власти и выталкивание все большего числа "людей власти" на уровень субэлиты приводит к тому, что действующая власть почти не способна предложить новых альтернатив. Она все больше и больше склоняется к "альтернативам избежания", сначала в форме публичных угроз применения насилия. Тем самым, становится очевидным, что постсоветская (в том числе и российская) власть в последнее время со все нарастающей интенсивностью генерируют "код революции ".
Летят журавли революции
Таким образом, участившиеся в СМИ призывы к "репрессиям" - это явный симптом слабости власти. Это бессилие проявляется, с одной стороны, в падении уровня доверия населения , а с другой - в нарастающем отчуждении власти, открыто пренебрегающей созданием альтернативных возможностей. Что может предложить сегодня гражданам действующая власть? Лояльность и порядок? Удвоение ВВП и вступление в ВТО? Ипотеку и ЖКХ? Остается только посулить еще необманутым молодым отдать власть "оптом" через пять лет…
Контрэлиты могут предложить народу все остальное - все, что захотите! И эти парящие журавли революции внезапно оказываются более привлекательными, чем замызганные синицы в руке власти. В зияющей пустоте власти ее оппоненты выглядят как яркая противоположность казенной бедности альтернатив. Явное отсутствие каналов вертикальной мобильности и соблазнительных перспектив жизни неизбежно замещается нарастающим валом проективных утопий , предлагаемых оппонентами режима.
Здесь надо подчеркнуть, что успех восстания во многом определяется тем, что всякая революция реализуется не против конкретного политического лица в пользу другого лица. Скажем, "единого кандидата от оппозиции", каким бы привлекательным (или наооборот!) не было это лицо. Революция всегда направлена против сложившегося дисциплинарного порядка. Например, киевское городское восстание вовсе не сводилось к "свержению Януковича". Оно не было также выступлением "всех украинских сил против России". Целью оранжевой революции был демонтаж опостылевшего "коррумпированного режима", а также изменение принципов легитимности власти в пользу устойчивой процедурной демократии.
В самой ближайшей перспективе такая революционная корректировка демократического правления ожидает все постсоветские режимы. Это не означает, что "оранжевая" революция будет прямо экспортирована на площади Москвы из Киева или Бишкека. Строго говоря, всякая революция имеет "контекст", она не подчиняется некой универсальной революционной технологии. Однако совершенно очевидно, что сложившаяся форма организации "демократической власти" на постсоветском пространстве будет радикально преобразована. И это трансформация не является результатом исключительно злой воли внешних сил, но является следствием родовой травмы молодой "управляемой демократии". "Право на восстание " изначально оказалась заложенной в самой форме организации постсоветской власти, и рано или поздно это неотчуждаемое право будет востребовано пробуждающимся сувереном.
«Народ имеет право изменить или упразднить власть и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему [народу] представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье»
Народ против деспотизма
Так в Декларации независимости США отцы-основатели нового государства впервые в мире заявили о том, что источник власти – не суверен (король, царь, император и пр. – авт.), а народ.
И не какой-либо особенный или «богоизбранный» народ, например, населяющий Нидерланды (буржуазная революция 1566г.) или Англию (аналогичные события 1640-1660г.г.), а народ вообще! Любой.
Так и написали : «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью».
И вы только представьте себе! Под словами о «равенстве ВСЕХ» подписались 56 человек, три четверти из которых нажили свои состояния на торговле и контрабанде. Среди них было 28 адвокатов, 13 купцов, 8 плантаторов-рабовладельцев и 7 представителей свободных профессий. Остальные, без упоминания профессий, тоже были известные и состоятельные люди.
Откуда такой радикализм? Да оттуда, что в первых 13-ти, тогда еще не Соединенных Штатах, очень остро встал вопрос о собственности - о недвижимости, товарах, капиталах. И о праве этой собственностью распоряжаться.
Король Англии и английский парламент полагали, что это неотъемлемая прерогатива власти, а их американские подданные имели мнение прямо противоположное: «История правления ныне царствующего короля - это набор бесчисленных несправедливостей и насилий, непосредственной целью которых является установление неограниченного деспотизма».
В чем заключался «деспотизм»,
вы можете узнать и сами, а я укажу на самые яркие его приметы, указанные в Декларации:
- Он [король] отказывался давать свое согласие на принятие законов, в высшей степени полезных и необходимых для общего блага;
- Он создавал препятствия для осуществления правосудия, отказываясь давать согласие на принятие законов об организации судебной власти;
- Он поставил судей в исключительную зависимость от своей воли путем определения сроков их пребывания в должности, а также размера и выплат им жалования.
- Он создавал множество новых должностей и присылал к нам сонмища чиновников, чтобы притеснять народ и лишать его средств к существованию;
- Он объединялся с другими лицами, чтобы подчинить нас юрисдикции, чуждой нашей конституции и не признаваемой нашими законами, утверждал их акты, претендовавшие стать законодательством и служившие для обложения нас налогами без нашего согласия…
Достаточно?
А теперь замените местоимение «Он» фамилией «Янукович»!
И вы получите ответ, почему на киевский Майдан вышел народ.Граждане Украины могут с полным на то основанием повторить вслед за отцами-основателями США: «В ответ на эти притеснения мы каждый раз подавали петиции, составленные в самом сдержанном тоне, с просьбой о восстановлении наших прав - в ответ на наши повторные петиции следовали лишь новые несправедливости. Государь, характеру которого присущи все черты, свойственные тирану, не может быть правителем свободного народа»!
Отсюда следовал вывод: «Разумеется, благоразумие требует, чтобы правительства, установленные с давних пор, не менялись бы под влиянием несущественных и быстротечных обстоятельств; соответственно, весь опыт прошлого подтверждает, что люди склонны скорее сносить пороки до тех пор, пока их можно терпеть, нежели использовать свое право упразднять правительственные формы, ставшие для них привычными. Но когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, СВЕРЖЕНИЕ ТАКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА И СОЗДАНИЕ НОВЫХ ГАРАНТИЙ БЕЗОПАСНОСТИ НА БУДУЩЕЕ СТАНОВИТСЯ ПРАВОМ И ОБЯЗАННОСТЬЮ НАРОДА».
Гарантии на будущее
Напомню, что этот текст был написан и принят в качестве основного закона будущих Соединенных Штатов в 1776г.А чуть более десяти лет спустя, в 1789г., во Франции те же буржуа, т.е. торговцы, купцы, владельцы мануфактур, адвокаты и др. последовали примеру американцев.
Они вышли на улицы Парижа, также вполне справедливо считая, что «Государь, характеру которого присущи все черты, свойственные тирану, не может быть правителем свободного народа»!
И так же, как американцы, французы думали не только о возвышенном, но и, так сказать, о низменном. Их первым лозунгом были слова: Liberté, Égalité, Propriété - «Свобода! Равенство! Собственность!» («братство», Fraternité, имея в виду «братство» сословий и народов, провозгласили несколько позже).
И даже в Декларацию прав человека и гражданина (1789г.) революционные французы так и записали: «Цель всякого политического союза – обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковые – свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению»!
«Всеобщая декларация прав человека», принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948г. и подписанная представителями Украинской ССР, о собственности, по понятным причинам (СССР – член Совета Безопасности ООН!), почти не упоминает. Но уже в Преамбуле содержит следующую фразу: «Принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, К ВОССТАНИЮ ПРОТИВ ТИРАНИИ И УГНЕТЕНИЯ…»
И продолжает: «Генеральная Ассамблея провозглашает настоящую Всеобщую декларацию прав человека в качестве задачи, к выполнению которой должны стремиться все народы и государства с тем, чтобы каждый человек и каждый орган общества, постоянно имея в виду настоящую Декларацию, стремились путем просвещения и образования содействовать уважению этих прав и свобод…»
А дальше читайте сами.
Мне же остается только процитировать некоторые статьи этой Декларации:
Статья 20. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и ассоциаций.
Статья 21. Каждый человек имеет право принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избранных представителей. Каждый человек имеет право равного доступа к государственной службе в своей стране.
А вот и главное
: «Воля народа должна быть основой власти правительства; эта воля должна находить себе выражение в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве путем тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования.
Ничто в настоящей Декларации не может быть истолковано, как предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод, изложенных в настоящей Декларации».
Но что делать, если в Украине права и свободы, изложенные во Всеобщей декларации прав человека, уничтожаются, если «длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом»…
В этом случае и лидерам оппозиции, и гражданам Украины стоит помнить: «СВЕРЖЕНИЕ ТАКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА И СОЗДАНИЕ НОВЫХ ГАРАНТИЙ БЕЗОПАСНОСТИ НА БУДУЩЕЕ СТАНОВИТСЯ ПРАВОМ И ОБЯЗАННОСТЬЮ НАРОДА».
Алекс Матюшенко для "Ні корупції!"
P.S. «А какое отношение к событиям на Майдане имеет вопрос о собственности?» - спросит внимательный читатель. Да очень простое. В государстве, где нет политических свобод, собственностью могут владеть только чиновники, члены их семей и пр. лица, причастные к власти. Разве в Украине не так?