Правдивая история блокады Ленинграда — дань уважения её жертвам.
Мог бы написать, как они жили, мог бы, как мы жили. Блокадный город был рядом, из окопов без бинокля был виден силуэт города, распластанный по горизонту. Когда его бомбили, у нас в Шушарах земля чуть вздрагивала. Мы видели, как поднимались каждый день черные столбы пожаров. Над нами, мягко шелестя, неслись в город снаряды, а потом плыли бомбардировщики. Нам в окопах жилось тоже не сладко, жизнь там в среднем измерялась неделей-другой. Было голодно. Мороз был тоже общий, что у нас, что в городе –30-35 С, и все же грех было сравнивать с ленинградской бедой.Жители блокадного Ленинграда на улице. На заднем плане на стене дома - плакат «Смерть детоубийцам». Предположительно зима 1941-1942 г.
Блокада состояла не только из голода. По-настоящему понять быт блокадной жизни я сумел много позже, когда мы с Адамовичем работали над «Блокадной книгой». Мы записывали рассказ за рассказом, 200 рассказов, примерно 6000 страниц. Затем мы стали отбирать то, что годилось для книги, и то, что не годилось. БОльшая часть, конечно, не уместилась, это были подробности повседневной жизни, которые казались нам очевидными. Много позже я стал понимать, что не все сводилось к голоду, к обстрелу. На самом деле блокада состояла из многих лишений. Жизнь разваливалась не сразу, но непоправимо, мы плохо представляем себе размеры и нарастающий ужас той катастрофы.
Ее не стало. Некоторое время еще работали колонки, была вода в прачечных. Потом все замерзло - краны на кухне, в ванной уже даже не сипели, превратились в воспоминание. Ходили за снегом, снега было много, но его надо было растопить, а как? На животе? Отопления уже нет. На буржуйке? Ее раздобыть надо.
Кое-где в квартирах сохранялись плиты, а то и печи. Но чем их топить? Где дрова? Какие были, быстро растащили, сожгли. Власти выделяли в районах деревянные дома, разрешали их разбирать на дрова. Легко сказать «разбирать»: ломами, пилами - работа непосильная для голодных, быстро слабеющих людей. Легче было у себя в комнатах выламывать паркет (там, где он был), еще удобней было топить буржуйки мебелью. Шли в ход стулья, столы, книги для растопки.
На черном рынке буржуйка появилась быстро, покупать надо было за большие деньги, а потом - за хлеб. А что делать, все отдашь. Зима 1941-1942 года, как назло, лютовала: –30-35╟ С. У нас на фронте в землянках тоже пылали буржуйки, тоже шла добыча дров, но согрев шел еще от пяти-шести солдат, что теснились на нарах; а в городской комнате от двух-трех дистрофиков тепла не набрать.
Буржуйка - это не все, к ней нужен, извините, дымоход, то есть трубы; их надо вывести наружу, в форточку, которую как-то приспособить, чтобы в нее натопленное не уходило.
Питер был европейский город; когда в блокаду все его привилегии рухнули, стало ясно, что куда лучше было бы переносить блокаду в старые времена, а еще лучше - в пещерные; первобытная жизнь вдруг предстала комфортной.
У Чернышева моста. Воздушная тревога. 1941 г.
Блокадный Невский проспект. Фото Кудояров Б.П.
В конце марта 1942 года я получил увольнительную и решил навестить нашу квартиру. По дороге я с дотов отломил несколько сосулек, понаслаждался их чистой водой. У Невы женщины добывали воду из проруби. Доставали ее поварешками, рукой было не дотянуться, не зачерпнуть; береговые жители ходили на Неву, на Фонтанку, на Карповку, долбили лед. Наколют лед и несут домой. «Проблема подняться по обледенелой лестнице, дотянуть ведро и не поскользнуться», - жаловалась мне Поля, единственная, кто осталась в живых в нашей большой коммунальной квартире. Я и сам еле забрался по этой загаженной лестнице; она мне помнится во всех подробностях, в желтых ледяных наростах от мочи, и горы мусора, и всюду горы замерзшего кала. Это было открытие для меня, туалеты ведь не работали, все вываливали на лестницу, в лестничный пролет.
Поля этой зимой уже стопила большую часть мебели из всей квартиры. Из моей комнаты - деревянную кровать, книжные полки, стул; я ее никак не упрекнул.
«Цивилизация, - сказала она, - будь она проклята».
У водоразборной колонки, установленной на углу ул.Дзержинского и Загородного проспекта. 05.02.1942 г.
А ведь когда-то горело электричество, лампочки в абажуре в коридоре остались, я пощелкал выключателями, они не отозвались. В первые же бомбежки стали заклеивать окна бумажными крестами. Чтобы сохранить стекла. Потом почему-то кресты эти плохо защищали от бомбежек; постепенно окна зачернели опустелыми рамами. Ударная волна снарядов и бомб в конце концов выбивала стекло; окна принялись завешивать одеялами, коврами, чтобы кое-как защититься от снега и ветра. В комнатах стало совсем темно. Не стало ни утра, ни дня, постоянная тьма. Свет начали добывать коптилками, их мастерили из консервных банок, покупали на рынках, туда заливали керосин; его не стало - добывали масло: лампадное, машинное, трансформаторное, не знаю еще какое... Из ниток - их выдергивали из одежды, скручивали фитиль. Огонек кое-как светил, коптил, над ним можно было руки замерзшие погреть; масло ухитрялись выпросить в церквях, у артиллеристов, а еще, это я после войны узнал, у монтеров «Ленэнерго», они брали его из масляных выключателей, из трансформаторов. И продавали.
В ретроспективе все эти добычи выглядят иначе; не воровали, а выпрашивали, выменивали, добыть свет было так же трудно, как в каменном веке.
Радио молчало, стучал метроном, в какие-то часы передавали последние известия.
Комнаты закоптели, люди закоптели. В булочных стояли коптилки, в милицейских отделениях коптилки, в конторах коптилки. Они же копчушки, моргалки - как только их не называли! На фронте они тоже светили,
у нас фитили зажимались в снарядные гильзы, масло воровали у водителей, для чтения света коптилки не хватало, а кашу согреть можно и письмо в ее трепетном свете как-то можно было написать. Древний этот аппарат все-таки придавал уют пещерной блокадной обстановке, маленький язычок пламени горел, значит, жизнь теплилась, днем можно было приот-крыть занавес, отогнуть одеяло, впустить свет, если он был без мороза.
Все-таки попробуйте представить, что значит жизнь без туалета, как опорожниться? Тащить каждый раз на улицу кастрюлю, мыть ее чем-то - сил нет. Горы отбросов вырастали быстро, закрывали выход из дома; извините, описывать все это в подробностях не comme il faut, но список приличий в блокадном городе сильно сократился; прошел год, еще полгода, как люди обходились без туалетов, уже дальше не знаю; удивительней другое - как огромный город в весну 1942 года избежал эпидемий. В домах лежали непохороненные покойники, лежали в квартирах жертвы голода, морозов, попавшие под снаряды, лежали в подворотнях; я видел мертвецов в заснеженном трамвае, я сам туда зашел укрыться от ветра. Напротив меня сидел совершенно белый пожилой человек без шапки - наверное, кто-то ее взял.
Невероятными усилиями воскресшие люди весной очищали город от трупов, от нечистот; нетронутыми оставались разбомбленные дома, разбитые трамваи.
На Марсовом поле в конце мая появились грядки.
Мои личные воспоминания выцвели, затуманились, смешались с чужими мемуарами.
Везут на санках покойника - самая распространенная фотография блокадной поры. Это всем запомнилось. Но умирали не только от голода - снаряды, бомбежка, мороз... Причина смерти была едина: блокада. Зато известно было, сколько снарядов упало, сколько бомб, есть примерные цифры пожаров; нет таких причин, как отчаяние, смерти близких, безнадежность, уныние.
Попытайтесь представить себе квартиру, самую обычную, но благоустроенную, где в буфете стоит посуда, тарелки, вилки, ножи; на кухне кастрюли, сковородки - и все это бесполезно, потому что нигде ни крошки еды. Люди живут в привычной обстановке благоустроенной жизни, где висит телефон, стоит самовар, в шкафах кофточки, брюки, утюг, простыни, мясорубка - всюду предметы для еды - и все бесполезно. Жизнь замирала и уходила в обстановке живого благополучия, иногда людям казалось, что естественней гибель в тюремной камере, на лагерных нарах, чем гибель семьи в своей квартире.
Голод сводил с ума, человек постепенно терял все представления, что можно, что нельзя. Он готов жевать кожу ремня, вываривать клей из обоев, варить засохшие цветы.
Раньше меня ужасало людоедство. На войне я понял, что не любовь, а «война и голод» правят миром. На фронте бывали дни, когда мы оставались без еды и день, и два, и три и готовы были жевать хоть свои портянки, чем угодно надо было набить желудок. Блокадникам было тяжелее, им казалось, их голод бессрочный. Сковородка пахла жареным, в хлебнице остался еще слабый запах...
125 граммов хлеба - установленная норма для служащих, иждивенцев и детей в ноябре 1941г.
Разговор с Григорием Романовым был коротким: Ленинградская блокада - героическая эпопея, а вы изобразили не подвиг народа, а страдание и ужасы голода, все к этому свели; получается, что вы развенчиваете историю великой заслуги, стойкости людей, как они сумели отстоять город; вам интересно, как люди мучились. Это чуждая нам идеология.
За свежей газетой. 1942-1943 г. Фото Кудояров Б.П.
Примерно такую отповедь мы получили в обкоме партии, когда публикация «Блокадной книги» была запрещена. Второй раз то же самое выслушал Иосиф Ефимович Хейфиц, знаменитый кинорежиссер, лауреат всяких премий, когда ему запретили ставить фильм о блокаде по нашей книге.
Между тем в его сценарии были замечательные герои помимо нашего Юры Рябинкина, там действовала молодая девушка, расклейщица афиш в городе; она возникала на улице, расклеивала плакаты, обращения к жителям с призывами держаться, помогать друг другу, расклеивала объявления об организации похорон, о выдаче кипятка; ни снаряды, ни бомбежки не могли убить ее, она воплощала душу этого города, его стойкость.
Бойцы МПВО эвакуируют пострадавших после немецкого авианалета на Ленинград. 1943 г.
Для «Блокадной книги» мы с Адамовичем прежде всего искали дневники блокадников - они были дороже, чем личные свидетельства. Блокадники, которых мы записывали, вспоминали свою жизнь спустя тридцать с лишним лет. Особенность любого дневника - достоверность; обычно автор излагает не прошлое, а сегодняшнее, он не столько вспоминает, сколько делится своими воспоминаниями, сообщает новости, рассказывает то, что произошло сегодня.
Большой террор, репрессии отучили питерцев вести дневники. Занятие стало слишком опасным. В блокаду эта естественная потребность вернулась с неожиданной силой, люди почувствовали себя не столько событиями, сколько участниками истории, им захотелось сохранить, записать неповторимость происходящего. Но было еще одно обстоятельство - появилось сокровенное ощущение духовной пищи; удивительно, но дневник помогал выживать. Странное, призрачное чувство; умственная работа, духовное осмысление поддерживало. После публикации «Блокадной книги» нам стали приносить дневники, и чем дальше, тем больше; вдруг оказалось, что, несмотря на все ужасы, страдания, люди записывали себя. Подробности своей жизни, подробности еды.
Вот дневник главного инженера Пятой ГЭС Льва Абрамовича Ходоркова - дневник бесценный именно своими деталями.
26 декабря, наступают самые тяжелые времена блокады, а между тем: «Жданов сказал, что самое тяжелое для Ленинграда позади <...> стоят турбины, из пяти стоят четыре котла, в городе нет топлива, из 95 человек, числящихся по списку, на работу вышли 25, остальные больны, ослабли или умерли».
5 января 1942 года: «Хлебозаводы без энергии, станция работает одним котлом на бойлерную <...> нет дров, население ломает дощатое прикрытие витрин».
9 января 1942 года: «Остались без топлива больницы, госпитали, дома, все свозят на электростанции, где можно железной дорогой, где трамваем, где автомашиной, уголь стал для Ленинграда кровью, и этой крови все меньше. Мощности едва хватает на хлебозаводы и некоторые пищевые предприятия».
14 января: «Окончен монтаж котла под антрацит, нужна ручная заброска. Нет здорового человека, пригодного для этой работы».
Я цитирую лишь отдельные строчки из этого замечательного дневника, который вести было тоже подвигом.
Иногда я вычитывал неизвестные мне подробности. В июне месяце по Неве поплыли трупы красноармейцев, днем и ночью, один за другим, один за другим.
Появился дневник музыканта из филармонии, дневник ученицы старшего класса, где есть история ее эвакуации. Их сохранились десятки и десятки; сейчас некоторые их них стали издавать. Мне показали те, что хранят
в семейных архивах.
Каждый дневник по-своему осмысливает трагедию города. В каждом дневнике есть талант наблюдательности, понимание того, как драгоценны подробности этой невероятной жизни блокадных людей.
http://magazines.russ.ru/zvezda/2014/1/7g.html
На начальных этапах войны у немецкого руководства были все шансы захватить Ленинград. И, тем не менее, этого не произошло. Судьбу города, помимо мужества его жителей, решили многие факторы.
Осада или штурм?
Изначально план «Барбаросса» предполагал быстрое взятие города на Неве группой армий «Север», но среди немецкого командования не было единства: некоторые генералы вермахта считали, что город нужно захватить, другие же, в числе которых был начальник генерального штаба, Франц Гальдер, предполагали, что можно обойтись блокадой.
В начале июля 1941 года Гальдер сделал в своём дневнике следующую запись: «4-я танковая группа должна выставить заслоны с севера и юга от Чудского озера и оцепить Ленинград». Эта запись ещё не позволяет говорить о том, что Гальдер решил ограничиться блокадой города, но упоминание слова «оцепить» уже говорит нам о том, что он не планировал взять город сходу.
Сам Гитлер выступал за захват города, руководствуясь в данном случае скорее экономическими, нежели политическими аспектами. Немецкой армии была необходима возможность беспрепятственного судоходства в Балтийском заливе.
Лужский провал ленинградского блицкрига
Советское командование понимало всю важность обороны Ленинграда, после Москвы это был важнейший политический и экономический центр СССР. В городе располагался Кировский машиностроительный завод, производящий новейшие тяжелые танки типа «КВ», которые сыграли далеко не последнюю роль в обороне Ленинграда. Да и само название – «Город Ленина» - не позволяло сдать его врагу.
Итак, обе стороны понимали важность захвата Северной столицы. Советская сторона начала строительство укрепрайонов в местах возможных ударов немецких войск. Самый мощный, в районе Лужек, включал в себя более шестисот ДЗОТов и ДОТов. На второй неделе июля немецкая четвёртая танковая группа вышла на этот рубеж обороны и не смогла сходу преодолеть его, здесь и произошел крах немецкого плана ленинградского блицкрига.
Гитлер, недовольный задержкой наступательной операции и постоянными запросами подкрепления из группы армий «Север», лично посетил фронт, однозначно дав понять генералам, что город должен быть взят и как можно скорее.
Головокружение от успеха
По итогам визита фюрера немцы произвели перегруппировку сил и в начале августа прорвали Лужскую линию обороны, стремительно захватив Новгород, Шиимск, Чудово. К концу лета вермахт достиг максимального успеха на этом участке фронта и перекрыл последнюю железную дорогу, идущую в Ленинград.
К началу осени казалось, что Ленинград вот-вот будет взят, но Гитлер, уделявший основное внимание плану взятия Москвы и считавший, что с захватом столицы война против СССР будет практически выиграна, приказал перебросить наиболее боеспособные танковые и пехотные части из группы армий «Север» под Москву. Характер боёв под Ленинградом сразу изменился: если раньше немецкие части стремились прорвать оборону и захватить город, то теперь в первую очередь ставилась задача уничтожения промышленности и инфраструктуры.
«Третий вариант»
Отвод войск оказался роковой ошибкой для планов Гитлера. Оставшихся войск для наступления не хватало, а окруженные советские части, узнав о замешательстве врага, всеми силами пытались прорвать блокаду. В итоге немцам не оставалось ничего, кроме как перейти к обороне, ограничившись беспорядочным обстрелом города с дальних позиций. О дальнейшем наступлении не могло идти и речи, главной задачей стало сохранение осадного кольца вокруг города. В сложившейся ситуации, у немецкого командования осталось три варианта действий:
1. Взятие города после завершения окружения;
2. Разрушение города с помощью артиллерии и авиации;
3. Попытка истощить ресурсы Ленинграда и принудить его к капитуляции.
На первый вариант Гитлер первоначально возлагал самые большие надежды, но он недооценил важность Ленинграда для Советов, а также стойкость и мужество его жителей.
Второй вариант, по оценкам экспертов, был провален сам по себе - плотность средств ПВО в некоторых районах Ленинграда в 5-8 раз превосходила плотность ПВО Берлина и Лондона, а количество задействованных орудий не позволяло нанести фатальный урон инфраструктуре города.
Таким образом, третий вариант оставался последней надеждой Гитлера на взятие города. Он вылился в два года и пять месяцев ожесточенного противостояния.
Окружение и голод
К середине сентября 1941 года немецкая армия полностью окружила город. Бомбежка не прекращалась: целями становились гражданские объекты: продовольственные склады, крупные заводы пищевой промышленности.
С июня 1941 года по октябрь 1942 года из Ленинграда эвакуировали многих жителей города. Сначала, впрочем, весьма неохотно, поскольку никто не верил в затяжную войну, и уж тем более не могли представить, насколько ужасными будут блокада и бои за город на Неве. Детей эвакуировали в Ленинградскую область, однако ненадолго – большинство этих территорий вскоре были захвачены немцами и многих детей вернули обратно.
Теперь главным врагом СССР в Ленинграде стал голод. Именно он, согласно планам Гитлера, должен был сыграть решающую роль в сдаче города. В попытках наладить продовольственное снабжение, Красная армия неоднократно предпринимала попытки прорыва блокады, организовывались «партизанские обозы», доставляющие в город продовольствие прямо через линию фронта.
Руководство Ленинграда также прикладывало все силы для борьбы с голодом. В страшные для населения ноябрь и декабрь 1941 года началось активное строительство предприятий, производящих пищевые заменители. Впервые в истории хлеб начали выпекать из целлюлозы и подсолнечного жмыха, в производстве мясных полуфабрикатов стали активно применять субпродукты, которые раньше использовать в производстве пищи никому бы не пришло в голову.
Зимой 1941 продовольственный паёк достиг рекордного минимума: 125 граммов хлеба на человека. Выдача других продуктов практически не производилась. Город оказался на грани вымирания. Холод тоже стал суровым испытанием, температура опускалась до -32 по Цельсию. А отрицательная температура держалась в Ленинграде 6 месяцев. Зимой 1941-1942 года погибло четверть миллиона человек.
Роль диверсантов
Первые месяцы осады немцы практически беспрепятственно обстреливали Ленинград из артиллерии. Они перебросили к городу самые тяжелые из имевшихся у них орудий, установленные на железнодорожных платформах, эти орудия способны были бить на дистанцию вплоть до 28 км, 800-900 килограммовыми снарядами. В ответ на это Советское командование стало разворачивать контрбатарейную борьбу, формировались отряды разведчиков и диверсантов, которые обнаруживали расположение дальнобойной артиллерии вермахта. Существенную помощь в организации контрбатарейной борьбы оказывал Балтийский флот, корабельная артиллерия которого била с флангов и тыла артиллерийских соединений немцев.
Межнациональный фактор
Немалую роль в провале планов Гитлера сыграли его «союзники». Помимо немцев в осаде участвовали финны, шведы, итальянские и испанские части. Испания официально не участвовала в войне против Советского Союза, за исключением добровольческой «Голубой дивизии». На ее счет есть различные мнения. Одни отмечают стойкость ее бойцов, другие – полное отсутствие дисциплины и массовое дезертирство, солдаты часто переходили на сторону Красной армии. Италия предоставила торпедные катера, но их сухопутные действия успеха не принесли.
«Дорога победы»
Окончательно крах плана захвата Ленинграда наступил 12 января 1943 года, именно в этот момент советское командование начало проведение операции «Искра» и после 6 дней ожесточенных боёв, 18 января, блокада была прорвана. Сразу после этого была проложена железная дорога в осаждённый город, названная впоследствии «Дорога победы» и известная также как «Коридор смерти». Дорога проходила настолько близко к военным действиям, что немецкие части часто обстреливали поезда из пушек. Тем не менее, поток припасов и продовольствия хлынул в город. Предприятия стали производить продукцию по планам мирного времени, на прилавках магазинов появились конфеты и шоколад.
На самом деле кольцо вокруг города держалось ещё целый год, но кольцо окружения было уже не таким плотным, город успешно снабжался ресурсами, да и общая ситуация на фронтах не позволяла больше Гитлеру строить таких амбициозных планов.
актриса, 78 лет
В начале блокады Лиде Федосеевой было два года, ее семья делила коммунальную квартиру вместе с сорока жильцами! Ее мать вместе с двумя детьми — дочкой Лидой и сыном Германом — всю блокаду провела в осажденном Ленинграде. На следующий год после окончания войны Лида Федосеева пошла в школу.
Алиса Фрейндлих
актриса, 82 года
В том сентябре Алиса Фрейндлих пошла в первый класс, а спустя неделю началась блокада. По словам актрисы, ее семья« спасалась» довоенными припасами горчицы, которая делала съедобным печально известный блокадный студень из столярного клея. Из воспоминаний актрисы: «Топили в основном мебелью, сожгли всю, кроме того, на чем нужно было спать и сидеть. В буржуйке сгорело полное собрание сочинений Толстого, прижизненное издание. Но тут так: или смерть, или книжки в огонь…» Состояние актрисы усугубляло и ее происхождение — немецкая фамилия вызывала ненависть окружающих.
Популярное
Отец актрисы успел эвакуироваться и не вернулся в семью,
а зимой 41-го в дом Фрейндлих попал снаряд:
«
Вернулись домой и увидели выбитые стекла и двери,
рояль,
бедный,
весь в штукатурке,
все разметано…»
При это Фрейндлих продолжала ходить в школу, но часы, проведенные в классе, было сложно назвать учебой: «Помню, как напряжённо смотрела на часы: когда же стрелка наконец дойдёт до нужного деления и можно будет съесть крохотную дольку от пайки хлеба? Такой жёсткий режим устроила нам бабушка — и потому мы выжили».
Галина Вишневская
оперная певица, 1926−2012
Будущая артистка встретила начало блокады 15-летней школьницей, сиротой. Мама Галины бросила ее почти сразу после рождения на попечение бабушки, а у отца была новая семья. Бабушка артистки блокаду не пережила. «До сих пор так никто и не описал того ужаса, который был в блокаду», — говорила артистка. В 16 лет Вишневская служила в частях ПВО, а также выступала с песнями на кораблях, в кронштадтских фортах и землянках.
«
Описать состояние человека в блокаде трудно, — вспоминает Вишневская. — Я даже не страдала от голода,
а просто тихонько слабела и всё больше и больше спала. Жила в каком-то полусне. Опухшая от голода,
сидела одна,
закутанная в одеяла,
в пустой квартире и мечтала… Не о еде. Плыли передо мной замки,
рыцари,
короли. Вот я иду по парку в красивом платье с кринолинами,
появляется герцог,
влюбляется в меня,
женится на мне… Мучило лишь вечное ощущение холода,
когда ничем нельзя согреться…"
Илья Резник
поэт, 79 лет
Будущего поэта в детстве бросила мать, которая позже снова вышла замуж и родила тройню. Отец будущего поэта воевал и в 1944 году погиб на фронте. Блокаду Резник пережил вместе с бабушкой и дедушкой по отцу, которые позже усыновили мальчика. В 1943 году семья эвакуировалась на Урал, но к концу войны вернулась в Ленинград.
Илья Глазунов
художник, 1930−2017
Валентин Мастюков/ТАСС
В блокаде Глазунов потерял родителей, дядю, тетю и бабушку… 12-летнего Илью вывезли из города через озеро Ладога по знаменитой« Дороге жизни», но после снятия блокады в 1944 году Глазунов вернулся в родной Ленинград.
Елена Образцова
оперная певица, 75 лет
Шадрин Виктор/ТАСС
Артистке на момент начала блокады было всего 2 года, но она многое запомнили из детства: «Воздушные тревоги, бомбоубежища, очереди за хлебом в 40-градусный мороз, больницу под окном, куда свозили трупы, страшный голод, когда варили и ели все, что было сделано из натуральной кожи». В 1943 году семью Образцовых эвакуировали в Вологодскую область.
Валентина Леонтьева
диктор и телеведущая, 1923−2007
Война застала Леонтьеву 17-летней выпускницей… Вместо института Валентина Михайловна с сестрой записалась в сандружинницы, помогала раненым и больным, но спасти собственного отца Леонтьевой не удалось… Мужчина сдавал кровь для нужд фронта, чтобы получить дополнительный паек для семьи, а однажды, разбирая мебель на дрова, повредил руку, началось заражение крови. Он умер в больнице. После его гибели семье удалось эвакуироваться: «В 1942 году открыли« Дорогу жизни», нам удалось уехать. Я, мама и сестра Люся выбрались. Мама нас спасла, заставляя курить, чтобы меньше хотелось есть, а вот Люсин сыночек, которого она родила в начале войны, умер в дороге, сестре не дали его похоронить. Она закопала тело в ближайшем сугробе».
Ленинград попал в окружение 8 сентября 1941 года. При этом в городе не было достаточного количества припасов, которые могли бы сколь-нибудь долго обеспечить местное население продуктами первой необходимости, в том числе, едой.
Фронтовикам во время блокады выдавали по карточкам 500 граммов хлеба в день, рабочим на заводах - 250 (примерно в 5 раз меньше реально требуемого количества калорий), служащим, иждивенцам и детям - вообще 125. А потому первые случаи голодной смерти были зафиксированы уже через несколько недель после того, как кольцо Блокады было сомкнуто.
В условиях острой нехватки продуктов люди были вынуждены выживать, кто как может. 872 дня блокады - это трагическая, но при этом и героическая страница в истории Ленинграда.
Невероятно сложно во время Блокады Ленинграда было семьям с детьми, особенно, с самыми маленькими. Ведь в условиях нехватки продуктов у многих матерей в городе перестало вырабатываться грудное молоко. Тем не менее, женщины находили способы спасти своего малыша. История знает несколько примеров тому, как кормящие матери надрезали соски на своей груди, чтобы младенцы получили хоть какие-то калории из материнской крови.
Известно, что во время Блокады голодающие жители Ленинграда вынуждены были есть домашних и уличных животных, в основном, собак и кошек. Однако нередки случаи, когда именно домашние питомцы становились главными кормильцами целых семей. К примеру, существует рассказ про кота по имени Васька, который не только пережил Блокаду, но и приносил практически ежедневно мышей и крыс, коих в Ленинграде развелось огромное количество. Из этих грызунов люди готовили еду, чтобы хоть как-нибудь утолить голод. Летом же Ваську вывозили на природу, чтобы он охотился на птиц.
Кстати, в Ленинграде после войны установили два памятника котам из так называемой «мяукающей дивизии», которая позволила справиться с нашествием грызунов, уничтожающих последние запасы продовольствия.
О том как кошки буквально спасли блокадный Ленинград читать здесь: http://amarok-man.livejournal.com/264324.html "Как кошки спасли Ленинград "
Голод в Ленинграде достиг такой степени, что люди ели все, что содержало калории и могло быть переварено желудком. Одним из самых «популярных» продуктов в городе стал мучной клей, на котором держались обои в домах. Его отскребали от бумаги и стен, чтобы затем смешивать с кипятком и делать таким образом хоть немного питательный суп. Подобным образом в ход шел и строительный клей, бруски которого продавали на рынках. В него добавляли специи и варили желе.
Желе также делали из кожаных изделий - курток, сапог и ремней, в том числе, и армейских. Саму эту кожу, часто пропитанную дегтем, есть было невозможно из-за невыносимого запаха и вкуса, а потому люди наловчились сначала обжигать материал на огне, выжигая деготь, а уж потом варить из остатков питательный студень.
Но столярный клей и кожаные изделия - это лишь малая часть так называемых пищевых заменителей, которые активно применялись для борьбы с голодом в блокадном Ленинграде. На заводах и складах города к моменту начала Блокады находилось достаточно большое количество материала, который можно было использовать в хлебной, мясной, кондитерской, молочной и консервной промышленности, а также в общественном питании. Съедобными продуктами в этом время стали целлюлоза, кишки, технический альбумин, хвоя, глицерин, желатин, жмых и т.д. Их использовали для изготовления еды как промышленные предприятия, так и обычные люди.
Одной из фактических причин голода в Ленинграде является уничтожение немцами Бадаевских складов, на которых хранились продовольственные запасы многомиллионного города. Бомбежка и последующий за ней пожар полностью уничтожил огромное количество продуктов, которые смогли бы спасти жизни сотен тысяч людей. Однако жители Ленинграда умудрялись даже на пепелище бывших складов находить какие-то продукты. Очевидцы рассказывают, что люди собирали землю на месте, где сгорели запасы сахара. Данный материал они потом процеживали, а мутную сладковатую воду кипятили и пили. Эту калорийную жидкость в шутку называли «кофе».
Многие выжившие жители Ленинграда рассказывают, что одним из распространенных продуктов в городе в первые месяцы Блокады были капустные кочережки. Саму капусту на полях вокруг города собрали в августе-сентябре 1941 года, но ее корневая система с кочережками оставалась на полях. Когда проблемы с продовольствием в блокадном Ленинграде дали о себе знать, горожане начали ездить в пригороды, чтобы выкапывать из мерзлой земли казавшиеся еще недавно ненужными растительные огрызки.
А теплое время года жители Ленинграда питались в прямом смысле подножным кормом. В ход благодаря небольшим питательным свойствам шла трава, листва и даже кора деревьев. Эти продукты перетирали и смешивали с другими, чтобы делать из них лепешки и печенье. Особой популярностью, как рассказывали пережившие Блокаду люди, пользовалась конопля - в этом продукте много масла.
Удивительный факт, но во время Войны Ленинградский Зоопарк продолжал свою работу. Конечно, часть животных из него вывезли еще до начала Блокады, но многие звери все-таки остались в своих вольерах. Некоторые из них погибли во время бомбежек, но большое количество благодаря помощи сочувствующих людей пережило войну. При этом сотрудникам зоопарка приходилось идти на всяческие ухищрения, чтобы накормить своих питомцев. К примеру, чтобы заставить тигров и грифов есть траву, ее упаковывали в шкуры мертвых кроликов и других зверей.
А в ноябре 1941 года в зоопарке даже случилось пополнение - у гамадрила Эльзы родился малыш. Но так как у самой матери из-за скудного рациона не было молока, молочную смесь для обезьянки поставлял один из ленинградских роддомов. Малышу удалось выжить и пережить Блокаду.
Блокада Ленинграда длилась 872 дня с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944. Согласно документам Нюрнбергского процесса, за это время от голода, холода и бомбежек умерло 632 тысяч человек из 3 миллионов довоенного населения.
Среди участников тех событий, которым пришлось пережить все ужасы войны, голод, холод, потерю близких и родных, в том числе и звезды кино, театра, музыки и т.д.
Янина Жеймо
Знаменитая советская Золушка прожила целый год в блокадном городе. Несмотря на небольшой рост и хрупкость фигуры, актрису зачислили в истребительный батальон. Также как и все ленинградцы днем она спешила на работу, а по ночам шла дежурить на крыши домов, гасить зажигательные бомбы.
Сергей Филиппов
Пересматривая военные фото тех лет, можно увидеть худого изможденного мужчину с маленьким кусочком хлеба. Это житель блокадного Ленинграда, который так похож на Сергея Филиппова. Сложно сказать он это или нет, ведь никаких данных об этом не сохранилось. Всех сотрудников Театра комедии, в котором работал актер в 1941 году, должны были эвакуировать в Душанбе.
Филиппов мог остаться в городе, но мог и уехать. Мы не беремся утверждать, что на этих двух фото изображен один человек, но поразительно сходство несомненно.
Леонид и Виктор Харитоновы
После появления на экранах «Солдата Ивана Бровкина» Леонид Харитонов стал настоящим кумиром. На экране он создал образ добродушного, скромного и обаятельного, но непутевого паренька, который полюбился буквально всем. Младший брат, Виктор Харитонов, стал актером и режиссером, основал театр «Эксперимент». Но все это случилось после войны.Страшные события 20 века затронули и семью Харитоновых. В 1941 будущим артистам Леониду и Виктору было всего 11 и 4 года. В блокадном Ленинграде, чтобы выжить, детям приходилось есть даже мыло. По словам младшего брата, именно из-за этого у Леонида развилась язва, которая мучила его всю жизнь.
В кинохронике тех лет есть кадр с двумя очень худенькими детьми, один из них читает книгу, а другой спит на ступенях – это и есть Леня и Витя.
О блокаде на 23 минуте видео
Лидия Федосеева-Шукшина
Когда началась блокада, будущей актрисе не было и трех лет. Ее семья на тот момент жила в одной из питерских коммуналок, в которой ютилось более 40 человек. То время Лидия Федосеева-Шукшина не любит вспоминать.
Как и всем, ей пришлось пережить голод, разруху, из-за чего пришлось быстро повзрослеть. После завершения осады города мама отвезла Лиду и ее брата к бабушке на станцию Пено.
Алиса Фрейндлих
Еще одна актриса, которая на собственном опыте прочувствовала весь ужас войны и жизни в блокадном городе – это Алиса Фрейндлих . В 1941 году она только-только пошла в школу. В начале войны их дом, находившийся в самом центре Ленинграда, попал в зону интенсивного обстрела.
А зимой 41-го и вовсе был разрушен. Чтобы выжить, как вспоминает актриса, им с мамой и бабушкой приходилось варить столярный клей и заправлять его для вкуса горчицей, которую бережливая бабушка сохранила с довоенных времен
Галина Вишневская
Все 900 дней блокады будущая оперная певица провела в Ленинграде. На тот момент ей было 15 лет. Она жила вместе с бабушкой. После развода родителей, именно она взяла на себя воспитание девочки. Во время блокады юная Галя потеряла самого дорого для нее человека – бабушку.
После чего она стала служить в частях ПВО города, помогая, чем могла, в том числе и своим певческим талантом.
Илья Резник
В 1941 год, когда началась война, ему было всего три года. Илья Резник жил в Ленинграде вместе с бабушкой и дедушкой. Отец ушел на фронт, (в 1944 году он погиб), а мать встретила другого, вышла во второй раз замуж и родила тройню, от старшего сына отказалась. После того, как блокада была прорвана, семья эвакуировалась в Свердловск, а затем вернулась.
Илья Глазунов
Родился будущий художник в потомственной дворянской семье. Отец был историк, мама – в девичестве Флуг – правнучка знаменитого историка и статиста Константина Ивановича Арсеньева, воспитателя Александра II. Все члены большой семьи Ильи Глазунова (папа, мама, бабушка, тетя, дядя) умерли от голода в блокадном Ленинграде.
А маленького Илью, которому тогда было 11 лет, удалось родственникам в 1942 году вывезти из города по «Дороге жизни».
Елена Образцова
Все свои детские воспоминания оперная певица связывает с блокадным Ленинградом. Когда началась война, ей было 2 года. Несмотря на юный возраст, Елена Образцова запомнила на всю жизнь всепоглощающее чувство голода и холода, постоянные воздушные тревоги, длинные очереди за хлебом в 40-градусный мороз, истощавшие трупы, которые свозили в больницу.
Весной 1942 года ей удалось эвакуироваться по «Дороге жизни» в Вологодскую область.
Иосиф Бродский
Родился знаменитый поэт и прозаик в Ленинграде в 1940 году в интеллигентной еврейской семье. Когда ему исполнился год, началась война и осада города. Из-за юного возраста он мало что помнил об этом. В память о блокаде осталось фото маленького Иосифа на саночках. Именно на них мама его возила в булочную.
Во время бомбёжек маленького Иосифа часто приходилось прятать в бельевой корзине и уносить в бомбоубежище. В апреле 1942 года семья эвакуировалась из города.
Валентина Леонтьева
В 1941 году ей исполнилось 17 лет. Во время блокады хрупкая Валя Леонтьева вместе со своей сестрой Люсей были в отряде ПВО, помогали гасить зажигательные бомбы. Их 60-летний отец, чтобы получать дополнительный паек и прокормить, таким образом, семью стал донором.
Однажды по неосторожности он повредил руку, из-за чего началось заражение крови, и вскоре он умер в больнице. В 1942 году Валентина вместе с родными эвакуировалась из города по «Дороге жизни».
Лариса Лужина
Начало войны будущая актриса и ее семья встретили в Ленинграде. Тогда Лужиной было всего два года. Блокаду пережили не все: старшая сестра, которой было 6 лет, отец, вернувшийся с фронта из-за ранения, умерли от голода, бабушка – от осколка снаряда. Кире Крейлис-Петроваой хорошо запомнила блокаду, в 1941 году ей было 10 летТем не менее, даже тогда ей удавалось шутить и поддерживать окружающих. Во время бомбежек она рисовала себе усы сажей и веселила ревущих от страха в бомбоубежище детей.
Клавдия Шульженко
Начало войны певица встретила на гастролях в Ереване. Клавдия Шульженко добровольно вступила в ряды действующей армии и вернулась в город, став солисткой фронтового джаз-оркестра Ленинградского военного округа.
Вместе с мужем артистом Коралли во время блокады они дали более 500 концертов. Своими выступлениями ансамбль помогал людям поверить в победу и не сдаться в тяжелое время. Коллектив просуществовал до 1945 года и получил множество наград.
Дмитрий Шостакович
Летом 1941 года Шостакович начал писать свою новую симфонию, которую впоследствии посвятил борьбе с фашизмом. Когда началась блокада, он был в городе и под звуки бомбежек и содрогание стен дома продолжал работать над своим произведением.
Вместе с тем помогал дежурить на крышах домов и тушить зажигательные бомбы. Подтверждение тому - фото композитора в пожарной каске, которое было помещено на обложку британского журнала «Таймс».
Редакция сайт надеется, что о подвиге ленинградцев и защитников города следующие поколения не забудут.
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен